Красный вереск - Олег Верещагин

Олег не сдвинулся с места.

Закусив губу, он ждал. И в тот момент, когда волк в паре сажен от него взвился в точном, смертоносном прыжке на горло — Олег выстрелил ему в грудь из револьвера. Точно в сердце.

Волк застыл в высшей точке прыжка. Он бросился с такой силой, что даже встречный удар семиграммового слитка металла, летевшего со скоростью 280 метров в секунду, не отшвырнул его, а лишь остановил. На бело-серую шерсть коротким, тугим толчком выплеснулась струйка крови — и зверь рухнул в торфяную жижу к ногам Олега.

Второй волк прыжком метнулся в сторону. Олег выстрелил по нему дважды, первый раз попав в крестец, а второй — в оскаленную морду, метнувшуюся к нему, как атакующая змея. Волк закрутился в грязи, ляская зубами, изо рта и ноздрей лилась темная, пенящаяся кровь…

— Блин, блин, блин… — нервно повторял Олег. Ударил волка в голову ногой, поднял револьвер, целясь… Рука — сколько стрелял, на было такого! — дрожала: — Блин!

Первой пулей Олег промазал. Но вторую вогнал точно между глаз переднему волку, и тот закувыркался, с хрипом хватая грязь пастью. Четыре остальных приближались — решительно, непреклонно, жутким скоком… слышно было, как они дышат. Левой рукой Олег потащил из ножен меч. У него оставался последний патрон… и ни секунды на перезарядку.

Волки остановились разом. В трех, не больше, саженях. Полукругом, разглядывая Олега странными глазами.

— Подходите, сволочи! — крикнул Олег. — Ну?! — добавил он, следя за тем, как волки стоят, то одну, то другую лапу поднимая из грязи и потряхивая ей в воздухе.

"Испугались нагана? Они не знают, сколько в нем патрон… Взять автомат? А если бросятся, пока буду перехватывать?"

Волки смотрели на мальчишку без злости. Скорее в их глазах было какое-то понимание. "Ты — такой же, как мы, — говорили глаза, — но это наша, территория. Мы должны тебя убить…"

И Олег вдруг понял, что они в самом деле похожи. Разве он не убивал тех, кто вошел не его "охотничью территорию", хотя сплошь и рядом не испытывал ничего, кроме равнодушия? Просто потому, что ДОЛЖЕН был убивать… Разве он хоть кого-то жалел? А если и жалел — разве это спасло им жизнь? "Победа любой ценой!" — был лозунг этих гор, равнин, болот и лесов… Часто говорят, что «любая» цена может оказаться слишком высокой. Но каждый из Рысей, из горцев, из славян заложил бы душу Кащею, чтобы спасти свою родину. Такова была жестокая реальность войны, которую им навязали.

ПОБЕДА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Это очень страшный лозунг. Но альтернатива выглядела еще страшнее.

"Войны мы не хотели, видит Бог!

Но в этом мире места нам не дали…" — вспомнил Олег строки из дедова стихотворения. Да, именно так. И за победу предстояло заплатить высокую цену. Нет, не смерть — это мелочь в сравнении с отданными веселым смехом, открытым взглядом и наивными суждениями, обменянными на победу и умение убивать — ловко, быстро, без раздумий.

Всегда. Везде. Беспощадно. Молниеносно. Любого врага. Без страха. Без сожалений.

Что самое ужасное — даже без ненависти…

…Они бросились сразу, все четверо. Счастье, что Олег ожидал этого. Он выстрелил в упор, между мудрых и тоскливых желтых глаз, и волк рухнул на бок, загребая грязь лапами; одновременно — не глядя рубанул мелькнувший слева белый бок и пнул, изловчившись, третьего под челюсть. Всадил в мелькнувшую у живота пасть ствол револьвера, повернул, ломая зубы. Еще раз обрушил меч налево, где в грязи вертелось что-то белое, живое… Зубы волка скрежетали по стали, он выплевывал какие-то кровавые куски, и хрипел горлом. Олег пропихивал кулак с револьвером в глотку, не давая сомкнуть зубы. Еще один зверь прыгнул на грудь Олегу, цапнул зубами, но попал на огниво меча, и мальчишка изо всех сил ударил волка сверху между ушей кулаком с торчащим яблоком, одновременно толчком вогнав револьвер в глотку еще глубже… Оглушенный волк крутился на месте, и Олег вогнал закругленный конец меча ему между лопаток, раскалывая позвоночник. Потом, как пробку из бутылки, вырвал наган из пасти другого зверя — и рука, и оружие были в слюне и крови… Держа руку на весу, мальчишка оглянулся, еще не веря в победу.

А это была победа. Один из волков лежал мертвым — с раскроенным черепом и раной на боку, из которой выпирали рассеченные ребра. Раненый в позвоночник волк полз в сторону. Он не спасался от смерти, он просто не хотел умирать на глазах убийцы.

Олег нагнал его в два шага. Волк повернул голову, распластав неподвижные задние лапы и расставив передние. Из пасти текла кровь. Он не скалился, не рычал. И смотрел на мальчишку понимающе и спокойно. Потом — отвернулся и вновь пополз прочь.

Олег не добил его и не преследовал. Он смотрел вслед волку тоскливым и неподвижным взглядом. Тот отполз на полсотни шагов. Резко выпрямился, поднимая искалеченное, непослушное тело на все четыре лапы. Медленно запрокинул голову вверх. И рухнул на бок.

— Да, — услышал Олег свой голос, — дружище. Вот так — умереть. С поднятой головой, молча, бесстрастно и не обращая внимания на боль… Это — смерть, дружище волк, это — смерть…

Выбравшись из болота, он тщательно вымыл руки, протер револьвер и меч. Кисть руки оказалась все-таки повреждена немного, но не очень серьезно. Выпрямившись, мальчик увидел, что трупы волков уже погружаются. Надо было идти. Идти дальше.

ИНТЕРЛЮДИЯ:

"ВОЛК."

Опять, опять… Пожалуйста, молчи!

Когда луна парит холодной птицей,

Вы слышали когда-нибудь в ночи

Простую песню серого убийцы?

Рука сама хватается за нож.

Ужель, почуяв близость человечью,

Он злобно вспомнил, как хлестала дрожь

Его подругу, сбитую картечью?

А может быть, он плачет на луну.

Поняв беду совсем иного рода:

Мы все обречены на тишину

За горькой гранью нашего ухода.

Но, словно пропасть гулкой синевой

Иль ночью в чаще огонек случайный,

Тревожит душу этот жуткий вой

Какой-то жуткой и запретной тайной.

Что знает он о звездной глубине,

Так безысходно в песне муча горло?

Какая боль, немыслимая мне,

Такую муку из него исторгла?

Как будто ветер в ивах закачал

Глухое тело мертвого рассвета…

…Такой тоски я в людях не встречал,

Но, может быть, они скрывают это?

(Стихи С.Щербакова.)

* * *

До развалин Олег добрался около часа дня — болота тянулись дальше, чем казалось на первый взгляд. Но дороге ему то и дело попадались россыпи брусники, голубики и клюквы, и мальчишка нагибался, срывая кустики и губами обирая с них ягоды. А уже рядом с развалинами, в небольшой березовой роще из чахлых деревьев оказалось невероятное множество подберезовиков. Олег собирал грибы в мешок из плаща, пока не ощутил неожиданно отчетливо, как жадно тянут из него изголодавшиеся березы Огниву — спеша и вздрагивая, он выбежал из рощи, как наскипидаренный.