Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней - Энтони Гилберт

– Мне нравятся здешние места, – сказал мистер Крук, заказав пинту пива, отхлебнул из кружки сразу большой глоток и спросил: – А как вам?

– Меня здесь все устраивает, – кивнул бармен. – Я вижу, вас одолела изрядная жажда, верно?

– Работа над делом об убийстве всегда вызывает желание выпить, – подтвердил Крук. – Повторите, пожалуйста.

Бармен снова наполнил его кружку.

– Вам-то самому убийство не угрожает?

– Надеюсь, пока нет.

– Вы ведь заходили ко мне на прошлой неделе, верно? – спросил Сэм.

– С таким наметанным глазом вам непременно нужно вступить в службу внутренней безопасности, – льстиво заметил Крук.

Бармен сообщил, что, конечно же, уже вступил в ее ряды.

– Ну, и как вам служба? – спросил Крук.

– У нас тут творится такое, – мрачно ответил Сэм, – что есть шанс погибнуть за родину без всякого вражеского вторжения.

После чего Крук как бы вскользь поинтересовался, хорошо ли Сэм знал старого владельца усадьбы «Брейкс».

– Догадываюсь, что вы имеете в виду, – ухмыльнулся бармен.

– Вам от него не было никакого толка, как нетрудно предположить, – заметил Крук.

– Какой там толк! – еще более угрюмо сказал Сэм. – Представляете, этот мерзкий старикашка требовал выплатить ему залоговую стоимость бутылки еще до того, как возвращал ее пустой!

– Но умер как-то уж слишком поспешно, вам не кажется?

– Куда там поспешно. Целых восемьдесят лет никак не мог решиться, – возразил Сэм.

– Он провел здесь всю жизнь? – спросил Крук.

– Нет. Только последние пятнадцать лет. До него усадьбой владел мистер Уильям. Вот это был джентльмен, каким могла гордиться наша округа, странностей за ним не водилось. Он и сюда заглядывал почти каждый вечер, друзей приводил с собой.

– А брат Эверард входил в число этих друзей?

– Этот? Он бы воды пить не стал, если бы за нее брали плату.

– Но он заезжал, чтобы погостить в усадьбе?

– Заезжал, когда брат позволял. Заметьте, как мне всегда казалось, мистер Уильям порой тратил больше денег, чем было необходимо, только чтобы поддразнить родственника. «Мой братец меня не очень-то жалует, – говорил он нам всем. – Знает, что ему достанется все мое состояние, когда я помру, вот и боится получить слишком мало, чтобы как следует набить карманы».

– Он ведь не был женат? – Мистер Крук задал этот вопрос, импровизируя на ходу.

– Формально не был, насколько мы знали, – подтвердил бармен. – Но жил весело, это точно.

– Понимаю, о чем вы, – кивнул мистер Крук. – А что же остальные? Они сюда приезжали во времена мистера Уильяма?

– Иногда наведывался мистер Кристофер, а еще Хью порой появлялся. Других мистер Уильям не принимал у себя. Называл занудами, которые только портят ему все удовольствие. Но Эверарду не отказывал в гостеприимстве, и тот жил здесь на дармовщинку, как только подворачивался случай. Дошло до того, что в последний год или даже два он практически безвылазно здесь поселился. При нем была секретарем мисс Карбери, против которой никто из нас ничего не имел. А потом, когда погиб мистер Уильям, она очень помогла разобраться с делами и осталась уже насовсем. Будь мистер Уильям жив, он бы недолго терпел в доме такую женщину. Да и Эверард тоже сначала возражал. Ей же как-то удалось уговорить его, чтобы остаться в усадьбе.

– И никто из прежней прислуги не продолжил работать в «Брейкс»?

– Никто. Они говорили, что хотят нормально питаться. И пусть сам мистер Хоуп, как страус, ест одни камни, осколки стекла и другой хлам. С мисс Карбери осталась одна только Мэгги Мартин.

– А Мэгги, часом, не была участницей увеселений, которые устраивал для себя мистер Уильям?

– Чего не знаю, того не знаю, но только мистер Уильям считал, что ее надо ценить пуще любого золота.

– Стало быть, она была для него важна, хозяйничая по дому? – предположил мистер Крук.

– Да. И никогда не мешала мистеру Уильяму забавляться от души, невзирая на ее присутствие. Даже выглядело странно, ей-богу! Я имею в виду, держать ее в доме, если вспомнить всех дамочек, каких он у себя привечал. Но Мэгги не подавала вида, пусть ей что-то могло и не нравиться. Мы тогда гадали, сколько денег она получит после кончины мистера Уильяма. И получила бы наверняка, если бы мистер Уильям не покинул наш мир так внезапно, выпав из окна. Жуткая смерть, доложу я вам, – добавил бармен.

– Похоже, у Хоупов семейная традиция – падать с большой высоты, – заметил Крук.

– Все случилось в дурную для марта погоду, и он слишком далеко высунулся, чтобы освежить голову, как мне рассказывали. А затем грохнулся вниз прямо в снег. Мужчиной он был крупным. Вмятина осталась глубокая, уж простите за такое описание. Но важно сказать вам другое. В здешних местах не было никого, кто не скорбел бы по нему.

Сэм посмотрел на часы.

– Простите, сэр, но мне пора закрываться, – покачал он головой.

– Очень жаль, – искренне сказал Крук, поднимаясь со стула. – Но ведь мы можем с вами встретиться снова. Скажите еще только одно: сейчас в доме кто-нибудь живет?

– Там задержалась только Мэгги Мартин, чтобы присмотреть за порядком. В доме ведь полно мебели и всяких картин, а что с ними делать, пока никто не знает, понимаете ли.

– Наследница разберется, – сказал Крук, выйдя с хозяином на небольшую площадь перед пабом.

– Об этом ходит много всяких пересудов, – сообщил бармен. – Эта леди для нас совершенная чужачка.

– И, надо полагать, никто особенно не огорчится, если она не сохранит наследство до конца своих дней, – высказал догадку Крук.

– Если хотите знать мое мнение, – заявил бармен с мудростью давно женатого человека, – женщины вообще не умеют с толком распорядиться деньгами или хотя бы получить от них настоящее удовольствие. Накупят безделушек, сделают себе новую прическу и, само собой, приобретут целый ворох нарядов. Вот если бы деньги достались мистеру Кристоферу или мистеру Хью…

– Они еще вполне могут им и достаться, – вставил реплику Крук.

– А что, Лондон уже перестали бомбить? – спросил Сэм.

– Гитлер – не самая большая угроза, – заверил его Крук. – А вот и сам дом, если не ошибаюсь?

Бармен снова кивнул.

– Да, жутко уродливый, по-моему. От него так и веет смертью. На такой особняк не скоро найдешь покупателя.

Крук распрощался с собеседником и направился в сторону усадьбы «Брейкс». Как справедливо отметил Сэм, особняк смотрелся непривлекательно, напоминая огромный сарай, уже издали выглядевший неуютным. Он позвонил во входную дверь, а когда никто не открыл, сквозь заросли мокрого кустарника пробрался к тыльной стороне дома. Внушительных размеров пристройка кухни простиралась вплоть до запущенного огорода. Он постучал в окно, и за стеклом показалось лицо. Когда женщина узнала Крука, она с облегчением вздохнула, улыбнулась и рукой указала в сторону черного хода.