Хоккенхаймская ведьма - Борис Конофальский

Волков залез в седло. Двадцать два гульдена — не отмахнёшься. Деньги немалые, даже если три сундука серебра стоят у тебя в покоях. У него, в сундуке бургомистра, среди серебра то и дело мелькали золотые. Там явно их было больше. Но двадцать две жёлтых монеты… Да ещё расположение герцога… А Сыч всё сделает за три…

«Вы удивитесь его щедрости».

И расположение герцога…

«Вы удивитесь его щедрости».

Может быть, даже земля с мужиками…

Он смотрел сверху вниз на барона и молчал, хоть и начинало светать уже на востоке, Волков почти не различал его лица.

— Кавалер, — не отставал барон, — герцог будет вам благодарен, благодарен как спасителю.

— Хорошо, — наконец сказал кавалер, не выдержав уговоров и посулов, старого дипломата, — я займусь банкиром. И очень надеюсь, что герцог удивит меня своей щедростью.

Тут на коней сели и Максимилиан, и Сыч, монах залез в свою телегу, а барон поспешил к своей карете, все стали съезжать с тюремного двора и не видели, как в предрассветной мгле стражники грузят в телегу два завёрнутых в дерюгу трупа. Все хотели спать, все торопились.

А город просыпался потихонечку, вставал с кроватей и перин городской люд, вставал под петушиные крики и мычание надоенных коров. И все здесь было на своих местах.

Приходил посыльный из городского совета, но Ёган не пустил его, сказал, что господин не спал два дня, теперь спит. Когда встанет, только Богу известно. Сыч тоже две ночи не спал, отсыпался, а вот молодые брат Ипполит и Максимилиан поспали совсем немного и к обеду встали. Максимилиан уже и забыл о ночном деле и был в хорошем расположении духа, шёл наверх в покои господина, чтобы поговорить с Ёганом о разных мелких делах. И в коридоре столкнулся с госпожой Агнес. Нос к носу. Юноша поклонился ей и сделал шаг в сторону, пропуская девушку, а та не пошла, встала и стояла, на него смотрела странно. Он тогда сделал шаг в сторону, чтобы обойти её в узком коридоре. Но она, как специально, шагнула в ту же сторону и снова оказалась на его пути. Играла с ним, видимо. Он улыбнулся вежливо и сдал шаг в другую сторону, надеясь проскочить. Уж играть с этой странной девушкой он вовсе не хотел. Но Агнес опять преградила ему дорогу.

Максимилиан остановился, поклонился и, всё ещё улыбаясь, спросил:

— Угодно ли что-нибудь молодой госпоже?

— А может, и угодно, — загадочно ответила она, но дорогу ему не освободила.

— Могу ли я помочь чем?

— Можешь-можешь, — сказал она и пояснила: — господин мне карету подарил, а кучера не подарил. Хочу, чтобы ты кучером моим был.

Максимилиан изумился, на секунду задумался, как бы повежливее отказаться, и промолвил с полупоклоном:

— Лестно мне предложение ваше, молодая госпожа, но путь я себе выбрал воинский, и служу уже господину кавалеру оруженосцем. Так и желаю служить впредь.

— Да? Желаешь? — нагло спросила девушка и даже прищурилась. — А не погонит ли тебя наш господин, как узнает, что ты его чуть жизни не лишил?

— Я? Как? Да когда же такое было? — искренне удивился Максимилиан.

— Когда? — едко улыбалась Агнес. — Когда девок блудных к нему в покои приводил. Вот когда!

— Девок? — озадачено переспросил он.

— Да, девок блудных. А девки те и не девки кабацкие были, а ведьмы, и господину нашему проклятие оставили, да такое сильное, что другой и помер бы через три дня. Скажи мне спасибо, я спасла его. Я!

Максимилиан, удивлённо и перепугано молчал, а Агнес продолжала, придвинувшись к нему так, что к стене едва его не придавила, шептала ему зло прямо в лицо:

— Кучером моим быть не хочешь, так служанкой моей будешь, подъюбники да чулки стирать мне будешь и горшок выносить поутру, волосы мне чесать со сна. А иначе скажу господину, что это ты ведьм привел, что это ты его чуть не извёл.

Юноша прижался к стене стоял перепуганный, рот раскрыл, а сказать ничего не мог в ответ, Агнес ему в рот палец засунула и засмеялась, он головой дернул, чтобы от пальца того освободиться. А она вдруг отступила на шаг и сказала спокойно и ласково:

— Ты уж подумай, кем быть желаешь? А госпожой я доброй буду.

Погладила его по щеке и пошла по коридору в свои покои. Улыбалась. А Максимилиан так и стоял у стены, смотрел ей вслед, ждал, когда уйдёт она.

После обеда из городского совета пришёл уже не посыльный, пришёл секретарь казначейства города лично. Просил Ёгана господина будить, так как дела не терпят. Волков встал, как будто и не спал, хмурый, злой. Секретарь принёс ему бумаги на подпись.

— С чего бы мне ваши бумаги подписывать? — бубнил Волоков раздражённо.

А секретарь говорил ему спокойно, объясняя бумаги:

— Городской совет без вашей визы велел сметы на содержание арестованных не приходовать. Содержание стражи и кухарки. Пиво, дрова, горох, хлеб, палачи. Всё тут. Вы ж у нас теперь от Инквизиции, так дайте визу на расход городской казны в пользу Святой Матери церкви.

Волков уже перо взял и остановился. Вот так-то. Поглядел на писаря, перо отложил. Уж чего ему точно не хотелось, так это самозванцем прослыть. Ведь Церковь его не уполномочивала ни расследования вести, ни, тем более, финансовые бумаги подписывать. Он проглядел четыре листа, что принёс ему секретарь. Все сплошь цифры. И сказал:

— Поглядеть мне нужно и посчитать. Сейчас подписывать не буду.

— Хорошо, — неожиданно согласился секретарь, — до завтра дело терпит.

И ушёл.

Волков позвал монаха, стали они бумаги смотреть. Тут пришла Агнес, без спроса села за стол напротив кавалера, сидела, ждала, пока он с ней заговорит. А он даже не глядел в её сторону, не до неё ему было. Уставился в бумаги и думал, не заплатить ли за всё самому деньги, лишь бы не подписывать эти чёртовы счета.

А девушка сидит и ей неймётся. Заговорила, наконец:

— Господин мой.

— Ну?

— Служанка мне нужна.

— Найми, — он достал монету кинул её на скатерть. — За месяц ей плата.

— Талер? — удивилась Агнес, тем не менее, забирая монету. — Так кого я на талер найму? Разве что дуру деревенскую.

— Так и хорошо, — ответил Волков, не отрываюсь от бумаг, — на кой чёрт тебе городские, непроворные они и жадные. Нанимай деревенскую. Постирать и деревенская сможет.

— Так зачем мне деревенщина, с которой и словом не перекинуться, — обозлилась Агнес, — мне нужна хорошая служанка. Мне с ней не коров доить, мне грамотная нужна.

Волков, чтобы не длить этот спор, кинул ей ещё одну монету.

— Так и этого мало, — не отсевала девушка. — Хорошую служанку только за талер в неделю сыскать можно.