Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи - Трейси Борман

Елизавета и Джон Ди увлекались также алхимией, хотя и не афишировали своих увлечений. Они стремились научиться превращать обычные металлы в золото с помощью универсального эликсира, получившего название «философского камня». Елизавета так увлеклась этим искусством, что оборудовала в Хэмптон-Корте целую лабораторию с алхимическим оборудованием и химикатами. Когда ей было далеко за тридцать, она выписала из Нидерландов еще одного алхимика, чтобы он составил для нее эликсир молодости.

Стремление королевы к вечной молодости принимало и другие формы, и камер-фрейлинам личных покоев это было известно слишком хорошо.

Елизавета I никогда не оставалась одна. Она сама признавала, что «всегда окружена своими камер-фрейлинами и фрейлинами»[613]. Незамужнюю королеву дамы должны были сопровождать постоянно, чтобы не пострадала ее репутация.

У королевы было две группы слуг и помощников. Одни фрейлины прислуживали ей при дворе, другие — в личных покоях. Статс-дамы присутствовали лишь тогда, «когда ее величество королева вызывала их». Обычно это случалось во время аудиенций послам или другим важным гостям[614]. Во всех остальных случаях королеве прислуживали камер-фрейлины. Они сопровождали ее повсюду, в том числе и в часовне, а также выполняли разнообразные ее поручения.

В личных покоях и в спальне королеве прислуживали почти исключительно женщины. Единственными мужчинами были джентльмен и грумы. Джентльмен сопровождал королеву во время исполнения ею придворных функций. В начале правления Елизаветы этот пост занимал Джон Астли, муж любимой гувернантки королевы, Кэт Астли. Позже его сменил сэр Кристофер Хаттон — со временем он стал одним из ближайших фаворитов королевы. Грумы помогали поддерживать личные покои в порядке, а главный камердинер наблюдал за соблюдением этикета. Мужчин в персонале личных покоев было очень немного.

Женский персонал личных покоев Елизаветы делился на три группы: фрейлины спальни, камер-фрейлины личных покоев и камеристки. Всего их было около шестнадцати человек. Точно так же был устроен двор любимой мачехи Елизаветы, Екатерины Парр, которая во многом повлияла на падчерицу. Все эти дамы получали жалованье, имели жилье, лошадей и одежду, а также получали подарки от королевы.

При новой королеве сложилась группа женщин, не получавших жалованье. Кроме того, имелся резервный список, то есть количество тех, кто прислуживал королеве в личных покоях, было значительно больше, чем во времена правления ее сестры Марии[615]. Но при всем том надо признать, что Генриху VIII прислуживало гораздо больше придворных. Поскольку персонал личных покоев преимущественно был женским, здесь не было политических интриг и фракционной борьбы, как это было во времена царственного отца Елизаветы. Ее двор более напоминал личные покои деда — он избавлял королеву от придворной суеты.

Персонал личных покоев Елизаветы почти не менялся. Большинство дам работало здесь десятилетиями и умирало на посту, не уходя в отставку и не получая увольнения. За самый долгий в тюдоровской истории срок правления в личных покоях Елизаветы работали всего двадцать восемь женщин. Все они принадлежали к одним и тем же семьям — Кэри, Говард, Ноллис, Рэдклифф. Дочери наследовали должности у матерей. И это делало личные покои Елизаветы «практически закрытым клубом», недоступным для искателей монаршей благосклонности и места[616].

Дамы, которые служили королеве в личных покоях, видели то, что она скрывала от всего мира. Они ее мыли, помогали накладывать макияж и причесываться. Они одевали королеву, подавали ей еду и напитки и выполняли все задания, которые она им поручала. Низшей кастой были камеристки — они убирались в комнатах, выливали воду после мытья и умывания и застилали постель. Хотя Елизавета решила не назначать хранительницу королевского стула, королевскими туалетами ведала Кэт Астли. Она же присутствовала и в те моменты, когда ее царственная госпожа пользовалась новым смывным туалетом.

У каждой королевской фрейлины были свои конкретные обязанности, которые определяли их статус. Например, Бланш Парри, няня, ухаживавшая за Елизаветой в детстве, стала библиотекарем. Джейн Брасселз ухаживала за ее воротниками, Мэри Рэдклифф и Екатерина Кэри отвечали за драгоценности, а леди Кэрью следила за состоянием головных уборов Елизаветы[617]. Мэри Скьюдемор отвечала за ведение книг, куда записывалась одежда, полученная королевой в подарок и подаренная ею.

В спальне королевы обычно спала хотя бы одна из фрейлин — обычно на небольшой кровати, которая устанавливалась в изножье королевского ложа. Во-первых, дама всегда могла выполнить любое желание королевы, а кроме того, участвовала в охране королевской особы. Елизавете постоянно угрожали — особенно после 1570 года, когда Папа Пий V издал буллу об отлучении и призвал католиков Англии выступить против королевы. Хотя королевская стража состояла из мужчин, женщины тоже играли важную роль, поскольку безотлучно находились при королеве. Они каждый вечер совершали обход личных покоев и пробовали каждое блюдо, подаваемое Елизавете, чтобы убедиться, что оно не отравлено. Они же проверяли все подаренные королеве духи и благовония.

Ко времени восшествия на трон Елизавета уже привыкла к окружению придворных дам и слуг. Она была требовательной и зачастую капризной госпожой. Все ее дамы должны были постоянно находиться в ее распоряжении и выполнять любые ее желания. Даже болезнь не была оправданием отсутствия — разве что очень серьезная. Не учитывались и домашние обстоятельства. Если кто-то из фрейлин беременел, они должны были вернуться ко двору практически сразу же после родов, оставив свое потомство на попечение кормилиц и гувернанток.

Хотя Елизавета и сама признавалась: «Я — не жаворонок», и позволяла видеть себя до облачения в королевские одежды только самым приближенным дамам, она любила совершать утренние прогулки по садам своих дворцов в ночном одеянии[618]. Доступ к ней во время таких прогулок был строго ограничен. Присутствовать могли только те дамы личных покоев, которым она абсолютно доверяла.

Когда королева возвращалась с утренней прогулки в личную спальню, начиналась церемония одевания. Королева мылась, вытиралась, а затем не менее часа надевала наряд, выбранный ею и ее придворными дамами на конкретный день. Может показаться, что одеваться с помощью множества слуг — это бессмысленная роскошь, но платья тюдоровской эпохи были такими, что Елизавета даже при всем желании не могла бы надеть их сама. Каждый слой одежды следовало тщательно закрепить на месте с помощью булавок и шнурков. На закрепление всех слоев сложных нарядов уходило до тысячи булавок, которые королеве поставлял особый булавочник. В начале правления, в 1559 году, Елизаветы некий Роберт Карлз поставил королеве 24 000 булавок разных видов и размеров. Среди этих булавок были «большие булавки для бархата», «средние булавки для фижм» и «булавки с маленькими головками»[619]. Такое же количество он поставлял королеве каждые полгода в течение многих лет.