Дети богини Кали - Анастасия Баталова

— Я вообще не получила письма в ответ.

— Вот как? — спросила гэбэшница, — и что же вы думаете? Есть ли у вас предположения?

Онки почувствовала, как сердце в ней трепыхнулось. Сейчас ей стало действительно страшно, и она этого страха почти не стыдилась. Задачи, стоящие перед этими двумя девушками из СГБ, могут быть какими угодно.

— Предположения должны подпитываться фактами, а их у нас нет, — ответила Онки, осознавая, что очевиднейшим образом уклоняется от ответа, и этим может навлечь на себя подозрения.

— Мы будем наблюдать за вами, — сказала гэбешница, и — наконец-то! — прикурила свою сигарету; Онки чувствовала уже некоторое раздражение, наблюдая за бестолковым перетиранием её между пальцами, — хотите?

Гэбэшница подтолкнула пачку, лежащую на столе, предлагая Онки.

— Я не курю, — ответила та почти неприязненно.

— Это хорошо, — сотрудница госбезопасности непринуждённо откинулась в кресле, некоторое время дымила молча, а потом изрекла, как показалось Онки, с оттенком иронии, — играйте, играйте в борцов за правду, играйте, да не заигрывайтесь, — глаза её коротко блеснули сквозь завесу дыма, — я вас как друг предупреждаю, работайте, дело хорошее, но не везде безнаказанно можно совать любопытные носы… Опасно дергать за ниточки, не зная истинного размера паутины, которую раскачиваешь, и величины паука, который на ней сидит… То, что случилось недавно с вашей подругой — это предупреждение, своей неудачной шуткой в борделе вы задели интересы очень большой величины криминального мира. Она ещё легко отделалась…

«Лиз!..» Сердце Онки сжалось от жалости и тут же вспыхнуло гневом.

Последнее замечание показалось ей до того возмутительным в устах человека, который служит родине, что она чуть было не крикнула: «Работайте лучше! И мы тогда вообще не будем нужны. Это ваше дело — чистить страну!»

Но она напряглась и выговорила только:

— Мы просто выполняли свой гражданский долг.

Гэбэшница кисло улыбнулась, вероятно, ответ ей показался слишком пафосным.

Её напарница, закончив писать, проводила Онки до выхода из здания.

— Вы не хотите вступить в партию? — спросила она по пути, — это возможность реально что-то делать для своей страны, раз уж у вас так сильно чешутся руки.

Оказавшись на воздухе, Онки несколько раз сильно и глубоко вздохнула, с неудовольствием отметив, что её одежда впитала запах табачного дыма; завернув за угол, она дернула дверцу первого попавшегося небольшого кафе и присела за столик у окна — просто немного подумать…

Впереди её ждало очередное дежурство в депутатской столовой.

Надо прийти, переодеться в тесной каморке для персонала, повязать тщательно отглаженный белый передник, убрать волосы под сетку… Любую работу Онки старалась выполнять хорошо, вне зависимости от своего отношения к её ценности. Многие депутаты запоминали старательную девушку и приветствовали доброжелательными кивками, когда она бегала между рядами столиков.

— В наших офисах всегда требуются помощники, — как-то сказала ей женщина со значком социал-демократической партии на отвороте пиджака, — я бы охотно вас рекомендовала.

Онки думала недолго. Срок воспитательной отработки в столовой подходил к концу, и предложение места оказалось ей очень кстати.

Преисполненная восторженной готовности трудиться на благо народа, она поехала на собеседование.

Главный офис социал-демократической партии, самой сильной и многочисленной, располагался на центральной площади Атлантсбурга, недалеко от мэрии. На входе стояли турникеты с прозрачными дверцами, и в застекленной будочке сидел молоденький администратор.

— Вам куда, леди? — спросил он вежливо, но требовательно.

— Я на работу устраиваюсь, — радостно сообщила ему Онки, — вот у меня протекция, — она помахала перед лицом юноши сложенным вчетверо листом бумаги.

— Да, пожалуйста, — собеседование с кандидатами — прямо по коридору потом налево, комната сто.

В продолжение разговора со специалистом по кадрам Онки осознала, что работа рядовых сотрудников партии рутинная и на первый взгляд нисколько не отдает той молодецкой романтикой самопожертвования «для народа», которой так привлекала её атмосфера студенческого кружка. Ей назначили испытательный срок.

— А вот и наш офис, — специалист по кадрам, девушка примерно онкиного возраста, гостеприимно улыбалась.

Помещение было очень просторное, оно состояло из небольших кабинок, разгороженных пластиковыми перегородками — в каждой из них сидел, скрючившись над столом, сотрудник партии. Все они выглядели очень сильно занятыми. Несчастные рабочие лошадки, даже на обед выйти некогда…На одном из столов стояла коробка с недоеденной пиццей, тут же валялись использованные одноразовые тарелки. Кто-то, уставившись в монитор, прихлебывал кофе из бумажного стаканчика с крышкой. Разумеется, нашлись и бездельники. Один молодой человек увлеченно болтал по телефону. Другой приводил в порядок ногти.

Обычный день в любом офисе. Нечему удивляться.

Онки получила своё первое задание.

— Для начала поможете нам составить списки опасных пешеходных переходов в нескольких районах города. Понаблюдайте за движением, попытайтесь найти проблемные перекрестки, где старые светофоры, скажем, или плохой обзор… Нужно будет потом заняться их переустройством.

Онки, надо признать, была немного огорчена. Она ожидала чего-то более серьезного и интересного.

— Не грустите, — как будто читая её мысли, сказала девушка-координатор, — у вас на лице написано: ну и муть же это ваше партийное задание. А что вы, собственно хотели? Сразу судьбы людские вершить? Власть — это глубокое понимание происходящего, организация жизни целого народа, и она всегда начинается с малого. У нас не бывает неважных поручений, в удобных и безопасных пешеходных переходах заключено наше отношение к жителям страны.

Выйдя на улицу, Онки подумала, что и пешеходные переходы в каком-то смысле тоже вершат судьбы — не так давно её чуть не сбила на зебре какая-то чокнутая таксистка. «Бессмысленной работы не бывает. Есть работники, которые привыкли оправдывать свою лень нацеленностью на великое. Они могут сколько угодно сидеть сложа руки в ожидании «достойного дела», отпихивая «ничтожные», по их мнению, поручения.» И Онки принялась трудиться на новом месте с прежним энтузиазмом.

Онки переехала в общежитие для партийных работников. Условия те еще, но когда ее это волновало? — крыша над головой есть, не течет, стены не трескаются, и на том спасибо. Машину пришлось продать, чтобы выплатить часть штрафа за визит в чиновничий кабинет без приглашения. И, разумеется, в карманах у неё по-прежнему гулял ветер, теперь, пожалуй, он как никогда чувствовал себя там полноправным хозяином.

— Ты как там, что-нибудь уже решил? — Онки разговаривала с Саймоном из уличного автомата. Не выдержала. Позвонила-таки.