Стигмалион - Кристина Старк

Сейдж смотрит на меня с теплой улыбкой. Потом опускает глаза.

– На какой стадии приготовления к свадьбе? – интересуюсь я. – Вчера Бекки показала эскиз платья! Господи, какая красота! Она будет так прекрасна, что ты ослепнешь, мой маленький смертный человечек, которому повезло влюбить в себя богиню, – веселюсь я.

Меня распирает от эмоций, счастье бурлит внутри, и я говорю, говорю, говорю, пока Сейдж не обрывает на полуслове:

– Свадьбы не будет, Лори.

Окружающие нас звуки вдруг исчезают. Мы с братом сидим посреди леденящей кровь тишины. Люди вокруг продолжают говорить и стучать вилками, но я ничего не слышу. Вообще.

– Что произошло? – одними губами произношу я, боясь нарушать эту тишину, как ядовитую паутину.

– Всего лишь еще одна… шалость судьбы, – поясняет Сейдж надломленным голосом и отводит взгляд. Он так бледен, что жутко смотреть.

– Не тяни! Что ты натворил?! Или она?

– Не она. Она не знает. Но я скажу ей сегодня после ужина.

– Значит, ты! Что ты наделал? Изменил ей?

Вымученная улыбка трогает его губы и тут же угасает. Мои предположения явно кажутся ему полной чушью.

– Р-разлюбил? – шепчу я. – Встретил другую?

Сейдж качает головой, вздыхает и стягивает с шеи шерстяной шарф, который я до настоящей минуты считала просто элементом его нового стиля.

Его шея усыпана бордовыми пятнами, в форме которых я безошибочно узнаю отпечатки кончиков пальцев и оттиски губ. Но это не засосы.

Это ожоги.

– Я не понимаю, – говорю я, нервно сглатывая. Я не понимаю ровным счетом ничего.

– Эта… гребаная аллергия – она есть и у меня тоже. Просто начала проявляться только сейчас. Я не подозревал. Ну а теперь все и так ясно. Последние пару месяцев начал замечать раздражение на коже после секса с Бекс…

– Нет! Нет… – Я пересаживаюсь на другой стул, поближе к нему, и обнимаю одной рукой.

– А потом начало жечь во рту после поцелуев… И еще кое-какие подробности, которые я оставлю при себе.

– Вы справитесь! Если это та же болезнь, что и у меня, то горячая вода… И спреи…

– Даже слышать об этом не хочу.

– Почему?!

– Потому что хочу, чтобы она жила полной жизнью. С кем-то… нормальным. Хочу, чтобы она была с тем, кого не будет бояться ненароком убить… С тем, с кем не нужно обращаться, как с фарфоровой вазой! Я уже все решил, – добавляет он и подает официанту знак.

Я молчу, пока он делает заказ. Пока нам приносят воду и разливают в стаканы. Пока Сейдж снова наматывает на шею шарф, который делает его похожим на парня из модного каталога. Очень бледного парня с очень грустными глазами… Как странно видеть таким потерянным человека, чья мудрость, дерзость и драйв так щедро подпитывали меня всю мою жизнь.

– Жизнь ничего не дарит, только одалживает на время – так говорят? Пришло время возвращать все обратно. Все, что у меня было.

– Замолчи! – вскрикиваю я так громко, что люди вокруг начинают оглядываться. – Сколько раз! Сколько раз ты говорил мне, что нельзя сдаваться! Что выход будет! Что нужно верить! И вот теперь…

– Я неплохой советчик, когда дело не касается меня самого, не так ли? – меланхолично острит он. – Долорес… Давай проведем этот вечер, как будто ничего не случилось. Как будто все это, – он указывает на свою шею, – просто мой страшный сон. Как будто жизнь продолжается.

– А она и продолжается! Просто теперь ты очень полюбишь горячую воду, болван, – говорю я сквозь слезы. Мой подбородок предательски дрожит, руки трясутся, а сердце вообще трепыхается внутри, как подбитое.

Сейдж натянуто улыбается в ответ и наливает мне вина из только что принесенной официантом бутылки.

– Начали без нас? – восклицает Бекки за спиной, да так неожиданно, что мы оба вздрагиваем. – Ах вы, маленькие ирландские алкоголики!

Бекс звонко смеется и садится рядом с Сейджем, обвивая его руками. Она снова перекрасила волосы. На этот раз – самый спокойный и красивый цвет из всех, что были раньше: каштановый с золотистыми всполохами. Он придает ей серьезность и какую-то особенную красоту, взрослую красоту. Надеюсь, она сохранит его до свадьбы и не выкрасит волосы накануне церемонии в голубой или красный!

Вильям опускается рядом и касается губами моего виска. Мой парень выглядит, как бог, улыбается, как король, и, как обычно, излучает невидимые, но ощутимые волны счастья и секса. Обычно я не могу оторвать от него глаз, но сегодня они снова и снова тянутся к брату.

Я украдкой наблюдаю за тем, как Бекки целует Сейджа в губы, и как он торопится запить ее поцелуй вином. Как вздрагивает его рука, когда на нее опускается ладонь Бекс. Как пристально Сейдж смотрит на Бекки, словно не может насмотреться. Как он вполуха слушает ее щебет о предстоящей свадьбе и чертовски умело делает счастливый и беззаботный вид.

И тогда я перевожу взгляд на Вильяма и понимаю, как сильно, безумно, слепо и отчаянно я ценю то, что у нас есть. То, что пока никто не отнял. Но то, что так легко потерять. Я сжимаю его руку под столом, и он сжимает мою в ответ. Мне хочется плакать от боли за брата, но я не позволю себе испортить этот ужин.

И еще я не позволю ему сдаться.

Я буду бороться за него, как он когда-то боролся за меня.

Ведь борьба – это единственное, что может заставить Бога открыть свою базу данных, разыскать наши профайлы среди семи миллиардов и переписать наши судьбы.

Январь, 2008 год.

От кого: Эми Макбрайд

Кому: Ингрид Веланд

Дорогая Ингрид!

Не хватит никаких слов, чтобы описать, как мы сожалеем о случившемся. Пожалуйста, напиши, как там Вильям. Все ли в порядке с рукой? Как его состояние? Мы очень переживаем.

Единственное объяснение, какое я нахожу всему тому, что сделала Долорес, – это ее изолированность от других детей, чувства к брату, которого она боится потерять и которого ревнует ко всем подряд, и еще череда прискорбных случайностей. Мы с Ральфом уверены, что Долорес сама не подозревала, что может произойти, и насколько яростно собака примется исполнять команду. Хэйзел всегда отличалась уравновешенным нравом и никогда ни на кого не нападала, иначе бы мы давно приняли меры.

Долорес очень сожалеет о случившемся. Постоянно спрашивает о мальчике из Норвегии, она потрясена, часто вскакивает ночью, рыдает и не может уснуть. В последний раз она проснулась с криками «Прочь, Хэйзел! Отпусти его!»

Ингрид, пожалуйста, не исчезайте, оставайтесь на связи с нами. Я понимаю, что теперь все сложно исправить, но продолжаю надеяться на то, что однажды Вильям и Лори вырастут и найдут общий язык. Ведь у них нет иного пути обрести счастье, кроме как друг с другом. Лори будет очень несчастна, как только осознает, что не может жить полной жизнью, не сможет ни к кому прикасаться. И Вильям тоже. В наших силах подтолкнуть их друг к другу. В наших силах исправить то, что случилось. Лори совершила ужасный проступок – пожалуй, один из самых страшных, какой только может совершить ребенок. Но она не чудовище. Она просто маленькая несчастная девочка, которой бог не даровал счастье быть такой, как все.