Пятое сердце - Дэн Симмонс

– Надо давить и на крючок, и на рукоять, – сказал приказчик.

– Да, – ответил Холмс и дважды спустил курок вхолостую – для револьвера операция не полезная, но необходимая с новым оружием, чтобы к нему привыкнуть.

– Так вам нужна соковыжималка со скрытым курком? Вы, часом, не велосипедист?

– Он самый, – ответил Холмс. – Не хватало только задеть курок, чтобы пистолет выстрелил у меня в кармане.

– Верно, сэр. Очень многие велосипедисты покупают у нас соковыжималки. Самая популярная модель. При падении с велосипеда точно не выстрелит. – Приказчик сделал паузу и прочистил горло. – Так вы увлекаетесь велосипедной ездой, сэр?

– Да, – ответил Холмс. – Души в ней не чаю.

– У нас не так много покупателей из Англии, сэр… Только не подумайте, будто я лезу в ваши дела, сэр. – Приказчик залился румянцем, поняв, что слишком панибратски ведет себя с джентльменом.

– Да нет, что вы! – улыбнулся Холмс. – Здесь нужен пистолет, чтобы не отставать в стрельбе по мишеням от американских друзей, верно?

– Ваша правда, сэр.

– Вид без курка странный, – заметил Холмс. – Часто он заедает или дает осечки?

– Нет, сэр. Смит-вессоны все надежны, что самовзводные, что несамовзводные. Выглядит странно, не спорю, зато удобно носить скрытно, даже если у вас маленькие карманы. Да и в большом кармане курок и крупная мушка могут зацепиться за ткань.

– Верно, – признал Холмс. – Сколько он стоит?

– Пять долларов, сэр.

– Дороговато.

– Я добавлю две коробки патронов.

– Идет, – сказал Холмс.

– Упаковать и завернуть, сэр?

– Нет, – ответил Холмс, – я положу его в карман.

* * *

С бескурковым на вид смит-вессоном в правом наружном кармане твидового пиджака (у револьвера были заряжены все каморы, кроме одной) и двумя коробками патронов в таком же большом левом кармане Холмс недолгое время спустя вошел к Джону Хэю. Бывший дипломат только что сел завтракать. Холмс заверил его, что визит займет не более двух минут, и, отказавшись от еды, согласился только на чашку кофе.

Очень сухо – не упоминая вчерашнее кладбищенское приключение и зловещего курильщика в ночном мраке – Холмс объяснил, что съезжает от миссис Стивенс: печальная необходимость, вызванная заботой о безопасности мистера Джеймса.

– Но у Джеймса нет врагов в Вашингтоне! – воскликнул Хэй.

– Сомневаюсь, что у мистера Джеймса есть враги где бы то ни было, – ответил Холмс. – Однако враги есть у меня. И есть основания полагать, что они знают о моем приезде в Вашингтон… и даже что им известен мой нынешний адрес.

Хэй встревоженно поднял на него глаза, затем промокнул льняной салфеткой острую бородку и аккуратно подстриженные усы.

– Но ведь не станут же они… совершенно непричастного человека, такого, как Гарри…

– Вероятность довольно мала, – ответил Холмс. – Однако эти конкретные люди презирают всякие законы разума и порядочности. Я не буду спать спокойно, пока воображаю, что они заявятся к миссис Стивенс и найдут там мистера Джеймса…

Хэй пристально взглянул на сыщика:

– Будет ли опасно для моей семьи, если Гарри переберется сюда?

– Ни в малейшей степени.

– Откуда у вас такая уверенность, сэр? – Всегдашняя обходительность Хэя совершенно исчезла; сейчас он говорил как прокурор, ведущий перекрестный допрос.

– Эти люди могут и не осознавать масштабов литературной известности Генри Джеймса, – сказал Холмс, – но наверняка знают вашу репутацию, мистер Хэй, и не сделают вашим близким… или вашему гостю… ничего такого, что привлекло бы общественное внимание.

– В таком случае я приглашу Гарри заглянуть сегодня сюда и заставлю… да, заставлю его вновь переехать к нам, – сказал Хэй.

Холмсу приятно было слышать его тон – тон человека, способного принять решение за считаные секунды.

– Могли бы вы попросить его прийти в пятнадцать минут шестого? – спросил Холмс.

– Да, если вы хотите. – Хэй прищурился. – Это время почему-то важно?

– Просто я не хочу сталкиваться с мистером Джеймсом после того, как съеду из уютного пансиона миссис Стивенс, но, возможно, буду поблизости незадолго до этого времени.

– Я напишу «пять пятнадцать». – Хэй, увидев, что гость встает, тоже начал приподниматься.

– Пожалуйста, не вставайте, и спасибо вам за любезность, – сказал Холмс.

– Если мне надо будет с вами связаться… – начал Хэй.

Холмс вручил ему визитную карточку с адресом табачной лавки на обороте.

– По какой-то необъяснимой причине заведение открыто круглосуточно, – сказал он. – И хозяин обещал переправлять мне записки со всей возможной быстротой.

Они обменялись рукопожатиями, и сыщик поспешил в пансион, чтобы перехватить Генри Джеймса, пока тот не велел отнести завтрак ему в комнату.

Холмс постучал в парадную дверь Генри Адамса ровно в пять: утром в записке он предложил зайти в это время, и Адамс ответной запиской выразил согласие.

Дверь тут же отворилась, и Холмсу предстала унылая физиономия старика-дворецкого. Сыщик знал в лицо и по имени всех слуг в доме Хэев, но еще не был официально знаком с челядинцами Генри Адамса.

Дворецкий молча закрыл за сыщиком дверь и, кивком пригласив его следовать за собой, направился к лестнице, которую Холмс видел лишь в темноте, когда проник в дом без разрешения. В кабинете на втором этаже дворецкий дождался, лишь когда Адамс поднимет взгляд от аккуратно разложенных бумаг и кивнет. Угрюмый служитель, обладатель седых бакенбард, не объявил гостя, не поздоровался с ним у входа, не сказал даже «прошу за мной». Возможно, хозяин велел ему не разговаривать с Холмсом. Так или иначе, сыщик не чувствовал себя униженным.

Он с любопытством оглядел уставленное книгами помещение. Помимо настольной лампы, кабинет ученого освещало вечернее солнце, бьющее в большие окна – частью витражные, частью обычного стекла. Через обычные окна Холмс видел резиденцию президента – совсем близко, на другой стороне улицы.

Адамс не встал и не заговорил, так что Холмс, не дожидаясь приглашения, подошел к столу, положил цилиндр, перчатки и трость на стул, а сам опустился на соседний, напротив Адамса.

– Вы поставили меня в невозможное положение, мистер Шерлок Холмс. – Лысеющий историк говорил тихо, но в его голосе явственно различались отчаяние и гнев.

Холмс не стал возражать, просто кивнул.

– Моя… загадка… была слишком простой? – спросил Адамс. – Я дал слишком много подсказок?

– Нет, подсказок было в обрез, – ответил Холмс. – И не все их вы дали сознательно.