Суверенитет духа - Олег Матвейчев

Все монашеские ордена, масонские ложи, заговоры и прочие исходили из теории «правящего меньшинства». Но к этой же традиции надо отнести не только эзотерические доктрины тайной власти, но и вполне публичные теории типа теории «партий», которые нужны в демократическом обществе как выразители и представители интересов, как команды.

Сюда же относится и классовый подход К. Маркса, у которого и политика, и мораль, и законы есть лишь «выражение интересов господствующего класса». А следовательно, все марксисты в их вариациях (Лукач, Грамши, франкфуртцы и проч.), разделяющие классовый подход, но предлагающие каждый раз нового гегемона (сейчас, например, предлагают такие классы как нетократия и креакратия), тоже относятся к этой традиции. Сюда же мы отнесем все теории элит в их различных модификациях. Это и Михельс, и Моске, и Парето, и многие другие, кто вплоть до сегодняшнего дня предпочитает говорить об олигархиях, аристократиях и элитах разных видов.

Здесь тоже возможны тысячи докторских диссертаций по темам: виды правящих меньшинств, условия их формирования, критерии отнесения к элите, механизмы ротации элит, исторические смены гегемонов, приемы удержания власти и манипуляции, механизмы «спаек» и заговоров и проч.

Третья традиция

Все разговоры о том, что миром правят лидеры или некие меньшинства — ерунда, а есть только масса, или народ (в зависимости от степени пиетета). Следовательно, и монструозные категории: «народный дух» или «дух времени», «народный менталитет», «массовое сознание», «инстинкт толпы», «тренд истории», «специфика культуры» и проч.

Аргументы просты: какими бы личности и аристократы ни были великими и ужасными, они правят только пока им дает народ. Так что народ — последняя инстанция. Хотят или не хотят, они ВЫНУЖДЕНЫ либо вести народ за собой и служить ему, либо обманывать и заигрывать с народом. То есть в любом случае они если и не пляшут под его дудку, то считаются с ним, объясняют ему свои действия, истинно или ложно. Великие личности к тому же велики потому (как и элита), что чувствуют и отражают глубинные интенции народа иногда даже лучше, чем сам народ, выражают его исторические миссии, дух и менталитет.

В этой традиции много мыслителей эпохи Просвещения (типа Руссо), часть романтиков и марксистов. Здесь же Вундт, Тард, Лебон, Московичи и Канетти — одним словом, разные социологи и живописатели психологии масс. А также просто наивные юристы, социологи, политологи, политики и просто граждане, которые, считают: «главное — народ и демократия». В рамках этой парадигмы тысячи докторских можно написать, изучая народные менталитеты, дух и культуру, историю народов, психологию массового сознания и поведения и т. п.

Соответственно можно понять и каждый раз отдавать себе отчет, как меняется анализ исторических событий и их интерпретация в зависимости от того, к какой из тех огромных традиций принадлежит ученый-аналитик.

То есть одни всегда выискивают великих личностей и показывают, что без них бы все пошло иначе. Другие видят заговор или классовые интересы и процессы смены элит. Третьи анализируют исторические тенденции и задачи, менталитет народа, роль толпы. Причем и те, и другие, и третьи разоблачают все остальное как видимость.

А теперь помножьте все это на политическую ангажированность наблюдателей, неполноту и «своеко-локольность» их информации, и представьте, сколько миллионов страниц, причем совершенно разных и не стыкующихся между собой, можно написать по поводу какого-нибудь даже невинного путча, не говоря уж про революцию.

Что со всем этим прикажете делать?

Политические мыслители здесь разделились на несколько лагерей.

Одни сознательно и мужественно выражают в своем творчестве одну из представленных парадигм и даже нарочно радикализируют ее.

Другие, в духе Аристотеля, пользуются для удобства то тем подходом, то другим, то третьим, в зависимости от объекта анализа, от процесса, от известных им фактов.

Но есть, как всегда, третьи, «мудрые пескари», которые считают, что истина где-то посередине, и надо де учитывать и то, и это, и третье, и «одно делать и в другом преуспевать». Они создают синтетические концепции двух родов. Первый род концепций идет от личности к народу и показывает, как идеи и поступки великих постепенно, через заражение немногих, овладевают массами, становятся менталитетом и исторической тенденцией. Другой род концепций, идя от народа к личности, показывает, как менталитет и дух народа, отвечая на требования истории, постепенно создает «некоторых» (элиту, поколение и проч.), в чьей среде появляются уже и лидеры как выразители духа и исторической задачи.

Синтез

Следующий и, наверное, завершающий всю западную политическую мысль, этап связан с диалектикой Гегеля.

В логике вообще, говорит Гегель, смысл слова «единичность» познается только в отношении к «некоторое™» и «множественности». Как и смысл «множественности» — только в отношении «единичности» и «некоторости». Одним словом, это не самостоятельные сущности, а единый феномен.

И следовательно, ВСЕ СУЩЕСТВУЕТ ОДНОВРЕМЕННО.

Получается, каждое государство есть одновременно монархия, аристократия и республика. Если же оно испорченно, то оно одновременно тирания, олигархия и демократия.

Как так? А так!

В каждом государстве есть «власть одного», будь он царь, фараон, президент, аятолла, фюрер, английская королева или генсек.

Так же в каждом государстве всегда есть «власть некоторых»: будь то правительство бюрократов, консенсус внутри некоего класса или банда заговорщиков, где распределены роли финансиста, силовика и пропагандиста и проч.

В каждом государстве есть «власть множества», то есть власть непосредственно толпы, майдана или парламента (во всех его видах), сейма, генеральных штатов, вече, ежедневных рейтингов социологических служб и проч.

Каждый из трех моментов может по-разному быть оформлен, каждый может быть в том или ином случае гипертрофирован, но каждый элемент есть всегда.

По Гегелю, из этого и надо исходить. Раз они друг без друга не могут обойтись и являются единым феноменом, то обречены прийти к балансу и гармонии. Исходить из того, что это самостоятельные сущности, борющиеся между собой и требующие «сдержек и противовесов» — изначально неправильно. Просто все должны прекратить тянуть одеяло на себя, перестать распространять амбиции за пределы своей области и должны довольствоваться тем, что им принадлежит по праву и признавать важность других.

А именно: не надо настаивать всяким демократам на парламентаризме и гражданском обществе везде и во всем. Не надо всяким консерваторам и монархистам настаивать на единоначалии и упорядочивать все общество в пирамиду. И так далее.

Гипертрофированный демократизм так же опасен, как гипертрофированная диктатура и проч. Именно там, где принципы «единичности», «особенности» и «всеобщности» не исходят из гармонии и единства, а борются между собой, громоздя «сдержки и противовесы», там и есть максимальная форма испорченного государства.