Оружие победы и НКВД. Советские конструкторы в тисках репрессий - Александр Помогайбо

Теперь представьте: первые дни войны, немцы делают прорыв, советскую артиллерию надо отводить. С какой скоростью это будут делать лошади? От силы несколько километров в час. Только 45-мм орудия в связи с их легкостью иногда буксировались автомобилями ГАЗ-АА и ЗИС-5.

В результате малой мобильности Красная Армия потеряла значительную часть своей артиллерии в первый же месяц войны не в бою — в окружении.

К концу же 1941 года было потеряно около 12 тысяч противотанковых пушек — в то время как 22 июня 1941 года имелось в наличии 14 937. Было утрачено около 12 300 полковых, горных и дивизионных пушек (было 15 314). Пропало около 6 тысяч 122-мм гаубиц (было 8142), около 2,6 тысяч 152-мм гаубиц (было 3768), около 0,9 тысяч 122-мм пушек (было 1255), около 2,1 тысяч 152-мм пушек и пушек-гаубиц (было 2915).

При этом многим советским артиллерийским заводам во второй половине 1941 года пришлось либо заново разворачивать производство (в случае с 45-мм и 76-мм орудиями), либо эвакуироваться, так что поступление орудий в армию во второй половине 1941 года было невелико. А это значит — лишенная артиллерийской поддержки армия несла колоссальные потери.

Но как же так получилось? Почему же для артиллерийских орудий не наделали тягачей?

Ответ очень прост. Главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов вспоминал: «В связи с переводом орудий на механическую тягу требовалось большое количество гусеничных тягачей. Однако машины этого типа, выпускавшиеся в небольшом количестве, имели серьезные конструктивные и производственные недостатки. Их производством занимались танковые заводы, и без того перегруженные. Мы предложили создать специальные заводы по производству гусеничных тягачей новых конструкций, полностью отвечающих современным требованиям. Однако начальник ГАУ Г.И. Кулик и начальник автобронетанкового управления Д.Г. Павлов выступили против этого предложения. Они заверили, что и существующие заводы полностью удовлетворят наши заявки. К сожалению, их заверения остались пустым звуком. До сих пор не могу себе простить, что не добился осуществления этого предложения. Два завода на Урале могли быть построены уже к концу 1939 года, и задолго до начала войны мы получили бы их продукцию, столь нужную для нашей артиллерии».

Кроме построенных на ЗИЛе и ГАЗе автомобилей союзники поставили в Советский Союз более 400 000 грузовых машин и около 52 тысяч «джипов». В конце войны Красная Армия наконец приобрела нужную мобильность, и это позволило, в частности, провести блистательную операцию в Белоруссии, во многом напоминающую операцию немцев в той же Белоруссии в первые дни войны.

К сожалению, с проблемой артиллерийских тягачей для средних и крупных орудий приходилось справляться своими силами, за счет колхозных тракторов.

Историю «Остехбюро» следует начать с 1921 года, когда к В.И. Ленину обратился талантливый изобретатель Владимир Иванович Бекаури с просьбой его принять, чтобы выслушать его предложения в военном деле. Ленин принял изобретателя, и эта встреча оказалась для него весьма интересной, поскольку Бекаури наглядно продемонстрировал работу своих изобретений. Одно из них представляло собой дистанционный взрыватель. Вскоре вопрос о Бекаури был поставлен на заседании Совета Труда и Обороны, после чего для разработки конструкций было создано Особое техническое бюро по военным изобретениям (Остехбюро). Серьезным подспорьем работе бюро было то, что к работе был привлечен по совету В.И. Ленина крупный ученый в области электро- и радиотехники Владимир Федорович Миткевич (впоследствии академик).

Первые результаты своей работы руководитель Остехбюро продемонстрировал в конце 1924 года, когда была опробована система взрывов на расстоянии с помощь радиоволн. В июле 1925-го прибор для взрыва фугасов по радио демонстрировался наркому обороны М.В.Фрунзе и группе командиров армии и флота. Радиосигналами с тральщика в Финском заливе было взорвано пять фугасов. В период обострения международной обстановки можно было перегородить Финский залив мощными фугасами, чтобы взрывать их при попытке прорыва вражеских кораблей к Ленинграду.

В 1927 году приборы для управления взрывами по радио были усовершенствованы, новый образец получил название «Беми», по начальным буквам «Бекаури-Миткевич». За создание «Беми», а также ряда других ценных изобретений В.И. Бекаури был награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и Красной Звезды. В конце 30-х Бекаури был расстрелян.

В 1941 году немцы входили в Харьков с предосторожностями. От своей разведки они уже знали, что у русских существуют специальные минные подразделения ТОС — техники особой секретности. Мастера из ТОС очень хорошо минировали здания. То и дело город потрясали взрывами — это гибли немецкие саперы, пытаясь обезвредить хитроумные русские ловушки. В доме № 17 по улице Дзержинского саперам повезло — огромный запас взрывчатых веществ удалось обезвредить без жертв. В этом красивом одноэтажном особняке и решил разместиться начальник гитлеровского гарнизона Харькова генерал-майор фон Браун со своими приближенными. Фон Браун мог быть спокоен за свою жизнь — вокруг дома ходили патрули.

Вечером 13 ноября 1941 года фон Браун проводил совещание. Закончилось оно ужином с винами, после чего присутствующие ушли спать...

В 4 часа 20 минут утра дом взлетел на воздух. При взрыве был убит фон Браун и двадцать его офицеров.

Немцы немедленно расстреляли группу саперов, занимавшихся разминированием здания, а командир саперного подразделения был понижен в должности и отправлен на фронт.

Берлин уже давно был обеспокоен таинственными взрывами, которые происходили в разных городах. Взрывы были и в захваченных немцами дотах Киевского укрепленного района, и в фермах тех мостов, которые немцам удавалось восстановить. Взрыв одного такого моста в ноябре весьма затруднил снабжение 4-й танковой группы Эриха Гёппнера. Внимательное изучение места взрыва выявило части радиотехнического устройства.

О находке доложили самому Гитлеру, и тот выпустил совершенно секретный приказ: «Русские войска, отступая, применяют против немецкой армии «адские машины», принцип действия которых еще не определен. Наша разведка установила наличие в боевых частях Красной Армии саперов-радистов специальной подготовки. Всем начальникам лагерей военнопленных пересмотреть состав пленных русских с целью выявления специалистов данной номенклатуры. При выявлении военнопленных саперов-радистов специальной подготовки последних немедленно доставить самолетом в Берлин. О чем доложить по команде мне».

Управляемые по радио мины применялись в Сталинграде и даже на Курской дуге — но в последнем случае большинство мин взорвано не было. После перехода Красной Армии в наступление радиомины больше не применялись.

После падения Берлина заместитель командира 1-й гвардейской инженерно-саперной бригады полковник В.К. Харченко спросил пленного командующего обороной Берлина Г. Вейдлинга, есть ли в городе мины замедленного действия и радиомины. Вейдлинг ответил: «Кроме обычных противотанковых и противопехотных мин, мы в городе ничего не использовали. Во-первых, времени не было, да и соответствующей техники не имели. А что касается радиофугасов, то русские инженеры далеко опередили наших...»