Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

В Нарве я с удивлением видел, как русские и финские мальчики лет восьми, девяти или десяти, в тонких простых холщевых кафтанах, босоногие, точно гуси, с полчаса ходили и стояли на снегу, как будто не замечая нестерпимого мороза.

В России вообще народ здоровый и долговечный. Недомогает он редко, и если приходится кому слечь в постель, то среди простого народа лучшими лекарствами, даже в случае лихорадки с жаром, являются водка и чеснок. Впрочем, знатные господа теперь иногда обращаются к совету немецких докторов и к настоящим лекарствам.

Встречали мы, кроме того, в Москве у немцев, равно как и у лифляндцев, хорошие бани, устроенные в домах. В этих банях устроены сводчатые каменные печи, в которых на высокой решетке помещается много камней. Из такой печи идет отверстие в баню, которое они закрывают крышкою и коровьим навозом или глиною. Снаружи имеется другое отверстие — поменьше первого — для выхода дыма. Когда камни достаточно накалятся, открывается внутреннее отверстие, а внешнее закрывается, и сообразно тому, сколько требуется жара, наливают на камни воды, иногда настоянной на добрых травах.

В банях по стенам кругом устроены лавки для потенья и мытья — одна выше другой, — покрытые кусками холста или тюфяками, набитыми сеном, осыпанные цветами и разными благовонными травами, которыми утыканы и окна. На полу лежит мелко изрубленный и раздавленный ельник, дающий очень приятный запах и доставляющий большое удовольствие. Для мытья отряжают женщину или девицу. Если у кого в гостях моется близко знакомый и любезный приятель, то к нему относятся очень внимательно, ухаживают за ним и берегут его. Хозяйка или дочь ее приносит или присылает обыкновенно в баню несколько кусков редьки с солью, а также хорошо приготовленный прохладительный напиток. Большой погрешностью или знаком дурного приема считают, если это не делается. После бани они также доставляют своему гостю, сообразно с тем, как он этого достоин, всяческое приличествующее удовольствие угощением».

Все казалось важным при изучении жизни чужой страны — и хозяйство, и архитектура, и вооружение, но главным вопросом оставался один: каковы там люди. Западноевропейские государства обращали заинтересованный взгляд в сторону Московии не только ради ее богатств, не только ради того, чтобы установлением с ней дружеских связей защититься от возможного нападения русских, но и для того, чтобы своей силой Москва защитила их земли от общего врага. В этом, спохватился Барон, и заключается его задача! Чтение разных записок оказалось столь увлекательным, что он почти забыл, зачем этим занялся. Император Священной Римской империи ждал его отчета, а он, старый, испытанный в дипломатических битвах посол, перебирал в памяти, каково мыться в русской бане, вкусен ли после бани квас да вспоминал бирюзовое колечко, сжатое яркими губами русской красавицы.

Однако, каковы в стране женщины, таковы и будущие воины, которых женщины нарожают и взрастят. Все иностранцы описывали жителей Московии, большей частью отзываясь о них с неодобрением. Но как искать помощи у таких неприятных людей? Вот почему император обратился к нему: он надеялся услышать, что не все так страшно в Московии, что с ее народом можно все же иметь дело. Может быть, думал Барон, если вчитаться в страницы старых и новых книг, удастся лучше понять нрав русских и отчетливее представить, чего от них ждать.

Не много встречалось иностранцев, которые не написали бы о том, каковы они, эти русские. Барон решил внимательно перечитать записки тех авторов, которые оставили наиболее пространные или четкие описания народа, среди которого жили некоторое время.

Герберштейн:

«Положение женщин весьма плачевно. Московиты не верят в честь женщины, если она не живет взаперти дома и не находится под такой охраной, что никуда не выходит. Они отказывают женщине в целомудрии, если она позволяет смотреть на себя посторонним или иностранцам. Заключенные дома, они только прядут и сучат нитки, не имея совершенно никакого голоса и участия в хозяйстве; все домашние работы считаются делом рабов. Всем, что убито руками женщины, будь то курица или другое какое животное, они гнушаются как нечистым. У тех же, кто победнее, жены исполняют домашние работы и стряпают. Если они хотят зарезать курицу, а мужа или рабов случайно нет дома, то они становятся у дверей, держа курицу или другое животное и нож, и усердно просят прохожих мужчин, чтобы те зарезали животное.

Русские женщины в церкви. А. Рябушкин

Весьма редко допускают женщин в храмы, еще реже — на беседы с друзьями, и только в том случае, если эти друзья — совершенные старики и свободны от всякого подозрения. Однако в определенные праздничные дни летом они разрешают женам и дочерям сходиться вместе для развлечения на широком лугу. Здесь, усаживаясь на некое колесо, наподобие колеса Фортуны, они едут то вверх, то вниз; или иначе — привязывают веревку, так что она провисает, и, сидя на ней, они после толчка раскачиваются и движутся туда-сюда, или, наконец, они забавляются определенными песнями, хлопая при этом в ладоши; плясок же они совершенно не устраивают.

Есть в Москве один немецкий кузнец, который женился на русской. Прожив некоторое время с мужем, она как-то раз ласково обратилась к нему со следующими словами:

— Дражайший супруг, почему ты меня не любишь? Муж ответил:

— Да я сильно люблю тебя.

— Но у меня нет еще, — говорит жена, — знаков любви.

Муж стал расспрашивать, каких знаков ей надобно, на что жена отвечала:

— Ты ни разу меня не ударил.

— Побои, — ответил муж, — разумеется, не казались мне знаками любви, но в этом отношении я не отстану.

Таким образом, немного спустя он весьма крепко побил ее и признавался мне, что после этого жена ухаживала за ним с гораздо большей любовью. В этом занятии он упражнялся затем очень часто и в нашу бытность в Московии сломал ей, наконец, шею и ноги».

Этот известный анекдот, рассказанный Герберштейном с чужих слов, позже, как хорошо известно было Барону, переходил от одного автора к другому. Кто-то пересказывал его, всерьез веря, что муж походя сломал жене шею, не задумываясь, что после этого ноги ломать было уже ни к чему; кто-то понимал, что над Герберштейном зло подшутили в Москве, поведав бредовую историю, предназначенную исключительно для новичков.

Олеарий:

«Мужчины у русских, большею частью, рослые, толстые и крепкие люди, кожею и натуральным цветом своим сходные с другими европейцами. Они очень почитают длинные бороды и толстые животы, и те, у кого эти качества имеются, пользуются у них большим почетом. Усы у них свисают низко надо ртом.

Русские простолюдины у XVII в., из А. Олеария