Искалеченный мир - Вадим Громов

— Это всё очень увлекательно и познавательно. — Лихо приняла у него чашку с чаем. — Спасибо. Только, хоть убейте, я никак не могу сообразить, чем это может помочь. У вас там меч-кладенец имеется? С дистанционным управлением?

— Меча, дорогая моя, нет. — Арсений Олегович пригладил остатки своих волос. — Но кое-что имеется. Тут ведь вот ещё какая хитрушка… Проекты, попадавшие на «Утопию», были признаны бесперспективными, потому что у подавляющего большинства присутствовал совершенно шизофренический уклон в самую махровую фантастику. Денежку на первоначальной стадии исследования выделили, а потом спохватились. Но размах-то остался! А это автоматически означает, что если довести этот замысел до завершения, то получится очень даже «ах!». Не буду смущать вас обилием технических и прочих деталей, кое-что мы всё-таки сделали — несколько видоизменив. Кое-что оставалось на стадии доработки. Некоторые задумки воплотили в жизнь; команда, как вы помните, была совершенно уникальная, Улан-Бургасы лбом прошибить могли, если понадобится. И все эти изобретения — в данное время — на территории «Байкала-4». В целости и сохранности.

— Откуда вы знаете? Вы там были?

— Был. Ровно две недели назад. Знаете, наша жизнь смахивает на всё ту же дурную фантастику не самого высокого пошиба. Таких совпадений быть просто не должно, но они есть…

— В последнее время я убедилась, что ничего невозможного нет. — Лихо с наслаждением отхлебнула чая. — Особенно если речь идёт о насквозь положительных для нас совпадениях. Продолжайте.

— А что тут продолжать? — сказал Арсений Олегович. — Могу лишь добавить, что сразу после второго этапа Сдвига, показавшего всем, где зубоскалы зимуют, попасть на территорию лаборатории стало невозможно. В ходе преобразований местности лаборатория оказалась без малого замурованной. Подкопаться к ней с имеющимся в наличии инструментом нечего было и пытаться. Да и какой смысл? Тратить кучу времени на то, чтобы вдруг обнаружить внутри «Утопии» груду бесполезного хлама? Я ещё понимаю, если бы там был склад консервов… Провиант нам доставляли из Улан-Удэ, так что запас еды в самой лаборатории был небольшим. А вот две недели назад какая-то аномалия вдумчиво перепахала часть участка, на котором находится «Байкал-4». И нарисовала целый парадный вход…

— Вы что-то оттуда достали? — поинтересовалась блондинка. — Или как?

— Не успел, — Арсений Олегович развёл руками. — Дел было навалом. А потом, сами понимаете… какие там экскурсии по местам ссыльной молодости? Не до этого…

— Ладно. — Лихо оглядела своих соратников. — Прокатимся, посмотрим. Мы все тут личности, конечно, незаурядные. Если вдумчиво пошарить по родословной, глядишь — от тех самых канонических богатырей корешки сыщутся. А у Книжника — от того самого гусляра, который запустил этот эпос в широкие массы. А если ещё и по-настоящему действенные приспособы найдутся…

— Должны найтись. — Арсений Олегович поднялся и подошёл к окну. — Очень будем надеяться. Спать устраивайтесь, где захотите, места навалом.

В комнату заглянул низкорослый, с юркими движениями росомахи, загорелый, узкоглазый мужичок. Внешность которого не давала ни малейшего повода усомниться в том, что он является уроженцем здешних мест.

— Что, Батлай? — Арсений Олегович повернулся к вошедшему. — Всё?

— Закончили. Всех, кого нашли, — скупо обронил бурят и поправился: — Всё, что нашли…

От этого «всё» по коже пробежали мурашки. Лихо, не стесняясь, разглядывала пришедшего. В раскосых глазах местного пульсировала усталость, слившаяся с тоской. Жизненное чутьё подсказывало блондинке, что усталость пройдёт, а вот эта кромсающая тоска — останется, пусть и немного притупившись с бегом времени.

— Всё… — Арсений Олегович на миг закаменел лицом. — Иди, Батлай. Я скоро.

Человек с тоскливыми глазами кивнул и, плавно развернувшись, вышел из комнаты.

— Вот и всё… — Арсений Олегович снова повернулся к окну. — Боже ты мой, как трудно поверить-то, что всё.

— Держитесь. — Лихо подошла к нему, положила руку на плечо. — Мы обязательно поквитаемся. За Селенгинск, за Суровцы, за всё… Это наш мир, и мы не можем просрать его во второй раз. Не имеем права.

— Спасибо. Извините, пойду. — Арсений Олегович подрагивающей рукой снял пенсне и потёр глаза. — Надо проститься. С собой не приглашаю, братская могила — зрелище не для всех. Завтра всё обсудим, решим… Располагайтесь сами, всё для вас. А я пойду: надо, надо сходить.

Он вдруг взялся за сердце, начиная тихонько массировать грудь. Посмотрел на Лихо.

— Ничего страшного. Покалывает малость. Скоро пройдёт.

— Точно помощь не нужна?

— Да нормально всё. Устраивайтесь получше, высыпайтесь…

— Не переживайте, устроимся, — сказал Алмаз. — Не впервой. Если какая-то помощь всё-таки нужна, скажите…

— Отдыхайте. — Старый учёный благодарно оглядел всех. — Дня три назад я бы от вашей помощи не отказался. А сегодня — закончили, полностью. Всё, пошёл…

Он ушёл. Лихо покачала опустевшую чашку, подняла глаза на друзей.

— Ну что? Пошли ночлег искать? Кто его знает, может — последний…

В «Чёртов заповедник» — Селенгинск они попали спустя четыре дня после выезда-побега из Красноярска. Чуть меньше полутора тысяч километров, относительно спокойное передвижение и несколько затянувшаяся остановка там, где она предполагалась меньше всего…

Как и предрекал Книжник, последнюю из непредсказуемых зон Материка, которую могли зацепить краешком, они и зацепили. Причина, вынудившая их проследовать в самый центр «заповедника», была несколько неординарной. Во всяком случае, старенький «УАЗ» с самодельным прицепом, заполненным парой десятков трупов, и два человека, подбирающих с обочины нечто, похожее на ещё одно страшно истерзанное человеческое тело, для Лихо — как ни крути, таковой причиной являлись. Когда ситуация прояснилась, «Горыныч» последовал за «УАЗом». Чуть погодя произошло знакомство с Арсением Олеговичем. Которому блондинка рассказала о цели их путешествия.

Если описывать мотивы, побудившие её сделать это, то можно было обойтись без пространных психологических этюдов, ограничившись одним словом. Ему — хотелось рассказать. Поделиться. От Арсения Олеговича веяло надёжностью: биоволнами человека, которому можно верить. Не доверять, а именно — верить.

Собственно, сам Селенгинск был почти полным аналогом Суровцев: с их дисциплиной, волевым руководителем и желанием его обитателей жить без особых потрясений. Тайга, при наличии некоторого объёма знаний, могла обеспечить многим, и обеспечивала, естественно.

Проблему безопасности Селенгинска Арсений Олегович решил просто. Несколько передвижных, среднего радиуса действия «генераторов страха» из опытной партии, находившихся в спецвагоне на ж/д станции Улан-Удэ, были помещены на окраинных точках поселка. Там, где проходили мало-мальски значимые дороги. Сам учёный уцелел именно благодаря тому, что сопровождал этот груз на станцию в ночь, когда началась вторая, жёсткая стадия Сдвига. От подземной лаборатории на двадцать с лишком лет осталось одно воспоминание. А Селенгинск благодаря приступам страха у посторонних людей, проявляющих любые признаки агрессии, получил своё прозвище. Идущее вразрез с настоящим положением вещей.