Время библиомантов. Книга крови - Кай Майер

– Становится тесновато. – В голове Фурии вновь раздался голос «Бланш».

– Я знаю, – подавленно прошептала она.

Восьмой сын бросил взгляд на её лицо. Казалось, его не удивляет, что она слышит голоса, недоступные ему.

Полукруг вокруг Фурии постепенно сжимался, по мере того как новые и новые чернильные поганки поднимались на борт. Вероятно, они уже заполнили все помещения, находившиеся внутри корабля-портала. Дети, сидевшие на лестницах снаружи, сдвигались теснее, чтобы дать место взрослым. На лицах многих из них были написаны горе и испуг, некоторые малыши всё-таки не выдержали и тихонько заплакали, однако всё, что происходило, как по волшебству происходило без суматохи и ссор.

– Их слишком много, – снова подала голос «Бланш».

– Но ведь места ещё хватает! – возразила Фурия.

– Мы не сможем подняться.

– Сколько ещё могут взойти на борт?

– Дюжины две, самое большее – три.

Насколько Фурия могла различить, сейчас на корабль заходили люди среднего возраста – их искажённые черты лица не позволяли определить это точнее с такого расстояния. А на холмах вокруг долины по-прежнему толпились сотни чернильных поганок, – возможно, даже больше, – два поколения жителей Забытых земель, добровольно уступившие своим потомкам шанс на спасение.

– Стоп! – произнёс корабль.

Фурия сняла руку с поручня и бессильно уронила её.

– Я не могу. Не могу отправить их обратно.

Клюв петушиной книги понимающе потёрся о пальцы девочки. Раздался треск, и опущенные трапы корабля начали подниматься – медленно, но неотвратимо. Большинство тех, кто находился на них, успели забраться на борт, однако некоторым пришлось отпрянуть, а несколько человек упали обратно на землю.

– Прости, – сказала «Бланш».

Федра исчезла, и только спустя некоторое время Фурия разглядела её в отдалении, на холме, среди чернильных поганок. По каменистой почве она медленно брела навстречу оставшимся.

Место на холме, где стоял Зибенштерн, опустело. За горной грядой полыхали краски. Бесформенные идеи Фурии поглотили долину.

– Мне нужно это сделать, – прошептала она навстречу ветру. – Я надеюсь, что Дункан поймёт это.

Она увидела, как клюв ободряюще кивнул ей, на мгновение коснулась руки Восьмого сына и перемахнула через поручни.

– Дункану это не понравится, – успела она услышать ответ корабля, после чего его голос, звучавший в её сознании, замолк.

Она не спланировала на землю, а чуть не упала с высоты. Только в последний момент девочке удалось замедлить падение, и она плавно опустилась на скалу. Из щели, раскрытой в петушиной книге, наружу упал свет страничного сердца.

Фурия бросилась прочь от «Бланш», которая за её спиной продолжала медленно подниматься. Каменные обломки, в изобилии рассыпанные по земле, сильно затрудняли передвижение, поэтому через несколько шагов Фурия расщепила страничное сердце, собрала остатки сил и воспарила над землёй. Она была истощена, силы её были на исходе, однако ей удавалось оставаться в воздухе не касаясь каменистой почвы. Чернильные поганки, карабкавшиеся по склону холма, заметили её, что-то крикнули ей на своём грубом языке и расступились, образовав широкий проход. Скользя между рядами жителей Забытых земель, бледная как мел, Фурия ощущала себя привидением.

Федра тем временем добралась до вершины холма. Старик Зибенштерн уже исчез за возвышением, там, где чёрные облака расступались быстрее всего, открывая взору всё более пёстрые переливы цветов, всполохи во всё небо и клубящийся океан красок, как если бы их смешали и вскипятили в большом котле.

– Фе-едра!

Их разделяло ещё метров пятьдесят. Вероятно, Федра слышала её, но продолжала идти дальше не оборачиваясь и вскоре исчезла по другую сторону холма.

Сотни чернильных поганок, которые не поместились на борт «Бланш», стояли на склоне, сбившись в группки, и смотрели на улетающий корабль-портал, который растворялся в воздухе. Замерцали искры, корабль исчез. Снова стали видны дальние горы и разветвлённые зарницы, сверкавшие над ним.

Когда Фурия добралась до вершины холма, последние силы покинули её. Она опустилась на землю, споткнувшись, покачнулась, сохраняя равновесие, и заковыляла дальше. Последние чернильные поганки остались за её спиной, перед ней открылся склон, за которым лежала долина. Идеи, проникнувшие сюда, уже успели поглотить две трети лагеря и наступали широкой полосой от одной горной гряды, окаймлявшей долину, до другой. Через несколько минут они поглотят всё.

Федры нигде не было видно, зато Зибенштерна нельзя было не заметить. Он целеустремлённо шагал в самый центр красочного хаоса, опираясь на свой посох и закутавшись в шинель, когда-то привезённую отцом Фурии с войны.

– Севери-ин! – крикнула девочка, соскальзывая вниз.

Он не обернулся к ней.

Она добралась до узкой площадки, через которую можно было войти в бункер Федры, перебралась через стену, с которой она несколько дней назад впервые бросила взгляд на лагерь чернильных поганок, и поспешила вниз, в долину.

– Северин!

Она всегда называла его так, даже после того, как они вновь встретились на вилле Анжелосанто. Зибенштерном он становился для неё только в случае, если она размышляла о нём, – Зибенштерном-писателем, которому мир библиомантики был обязан всем – и существованием, и неизбежно приближавшимся крахом. Фурия по-прежнему не понимала его замысел до конца, хотя он по мере сил постарался донести до неё причины, движущие им. В какой-то момент в его мыслях всегда обнаруживалась потайная дверца, дополнительная тайна, непредусмотренный обман. В дни, когда их разделяла пропасть длиной в два столетия, они были ближе, чем сейчас.

И всё же она бежала за ним дальше и дальше, прямо навстречу идеям, которые давно уже заслонили собой горизонт, бросая разноцветные всполохи на скалы. Казалось, с каждым своим шагом Зибенштерн тоже переливался другим цветом, постепенно сливаясь с идеями. От первых туманных потоков идей его теперь отделяли едва ли двадцать шагов.

– Северин! – в последний раз крикнула Фурия.

Он остановился, но обернулся лишь после короткого раздумья. Фурия также остановилась. Их разделяло меньше десяти шагов. Не подходя ближе, они смотрели друг другу в глаза, в то время как разноцветные щупальца подбирались к Зибенштерну, а пространство за ним на глазах сливалось в фантасмагорию. Думал ли он, что выиграл? Что разрушительные идеи могут стать первым шагом к сотворению нового мира и шаг этот теперь был неотвратим?

– Это к лучшему, – сказал старик.

Глядя на него, Фурия не могла решить, следует ли ей его ненавидеть, или же в ней по-прежнему теплилась последняя искра симпатии, воспоминание о мальчике, который ей когда-то так нравился. Мысли её смешались, словно цвета в океане идей.