Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Тем не менее в ожидании Вашингтонской конференции, на которую не получили официального приглашения ни правительство ДВР, ни правительство РСФСР, переговоры в Дайрене продолжались. «Последние новости» отметили, что иностранные государства невысоко ставят ДВР, но выразили надежду, что Япония будет удовлетворена, если читинское правительство до Вашингтонской морской конференции признает японские «захваты» на российском Дальнем Востоке[805]. Главой делегации в Дайрене стал Янсон, новый министр иностранных дел, координировавший свои позиции с Чичериным. В конце сентября 1921 года японская делегация (Мацусима Хадзиме, Такаянаги Ясутаро и Симада) выдвинули свои требования к ДВР, ставшие известными как «Семнадцать пунктов» (или «требований» по аналогии с «Двадцать одним требованием», выдвинутых Китаю в 1915 году). Согласно выдвинутым условиям, Владивосток превращался в торговый порт под международным контролем, а Япония получала широкие права в сферах рыболовства, судоходства и добычи полезных ископаемых. Кроме того, Северный Сахалин на 80 лет передавался в аренду Японии. Три секретные статьи предусматривали нейтралитет ДВР в случае конфликта Японии с третьей державой, а также бессрочное пребывание японских войск в Приморской области. Возможность вывода войск с Северного Сахалина должна была обсуждаться дополнительно[806].

Япония согласилась на Дайренскую конференцию, узнав о концессионных переговорах ДВР с американцами, а США, в свою очередь, продолжили отношения с ДВР в связи с Дайренской конференцией. 9 сентября 1921 года государственный секретарь Чарльз Эванс Хьюз назначил неформальными представителями в Чите консула Джона Кеннета Колдуэлла и вице-консула Эдварда Томаса. Тем временем представители США в Китае порекомендовали пригласить неформальных представителей ДВР в Вашингтон. 4 октября 1921 года Хьюз сообщил послу в Японии Чарльзу Бичеру Уоррену, что Государственный департамент готов неформально принять торговых представителей читинского правительства, так же как он принимает представителей прибалтийских государств и других непризнанных правительств[807].

7 октября 1921 года Чичерин доложил в Политбюро, что он допускает признание ДВР Японией и США, но является противником какого-либо международного договора, обсуждающего устройство республики. В ответ на вопрос Янсона, как именно московское руководство воспринимает буферное государство, Чичерин назвал ДВР «временным фиговым листком с дипломатическими целями». Он объяснил, что назначение Янсона и Блюхера, а также отзыв Краснощёкова и других демонстрируют, что для Совнаркома ДВР является не более чем дипломатической комбинацией. Чичерин отверг политику Краснощёкова, стремившегося к реальной независимости от Советской России, утверждая, что близость ДВР к РСФСР помешает Японии «проглотить» ее при помощи прямого вторжения или постепенного проникновения. Чичерин отметил, что американцы и так не придерживаются слишком высокого мнения о независимости ДВР, и предложил подчеркивать тесную связь Москвы и Читы. Политбюро поддержало Чичерина и в последующие дни назначило Юлиана Юзефовича Мархлевского, Александра Константиновича Пайкеса и Александра Александровича Языкова представителями на Дайренской конференции, в Китае и на Вашингтонской конференции соответственно.[808]

Тем временем решение Москвы отозвать Краснощёкова стало толчком для переосмысления Дальневосточной республики в самой Чите. Наиболее решительно критиковал внешнюю политику читинского правительства большевик Александр Сергеевич Леонов, чья оценка политики ДВР сыграла роль в планировании внутригосударственных реформ. Он утверждал, что последовательной политики, необходимой в силу сложного международного положения, попросту нет. Правительство ДВР не способно определиться, в чем заключается его главная цель – вывод японских войск или мир с Японией. Оно не в силах даже решить, что является главным основанием его политики – мировое общественное мнение, военная мощь Советской России или и то и другое. Более того, правительство Краснощёкова оказалось не готово к Дайренской конференции в силу своей слабой информированности о китайских, японских и американских делах. Весной 1921 года в США не была отправлена миссия, хотя консул Дэвид Белл Макгоуэн и считал это возможным. По мнению Леонова, подобная миссия могла обеспечить приглашение на Вашингтонскую конференцию[809]. Защищая внешнюю политику правительства Краснощёкова в октябре 1921 года, Юрин заявил, что главной причиной приглашения в Вашингтон осенью 1921 года стала заинтересованность фирмы «Синклер» в Северном Сахалине[810]. Отсюда, впрочем, было далеко до заявленной цели прорвать дипломатическую блокаду.

Новое правительство ДВР в течение некоторого времени как будто продолжало следовать прежним курсом. Стремясь привлечь иностранные инвестиции, оно ввело свободное хождение золота и отменило ограничения на торговлю пушниной и другими продуктами животного происхождения[811]. Но прибытие в Читу Колдуэлла (2 ноября 1921 г.) не изменило статус Дальневосточной республики. Янсон обсуждал с Колдуэллом возможность торговых связей, но даже не поставил вопрос о признании ДВР. Видимо, стремясь заинтересовать США, он предположил, что ДВР и Япония могут достичь соглашения в Дайрене. Впрочем, незадолго до этого Хьюз выразил позицию правительства США по докладу Джиллеспи: ввиду политических неурядиц на Кавказе и в силу отношений Вашингтона и Москвы американское правительство не заинтересовано устанавливать связи с кавказскими республиками. Поскольку ДВР обладала сравнимым статусом, подобный подход означал, что, даже если бы администрация Уоррена Гамалиела Гардинга пожелала остановить японское продвижение на российском Дальнем Востоке, шансы на то, что она будет устанавливать официальные отношения с читинским правительством, были невелики[812].