Странная история дочери алхимика - Теодора Госс

Мэри: – Не думаю, что читатели оценят эту рекламу прямо посреди повествования.

Кэтрин: – Я знаю своих читателей, они очень ждут новостей о будущих публикациях. Спасибо большое за комментарий.

Так состоялось первое собрание клуба «Афина», хотя тогда мы еще не придумали этого названия. Оно появилось позже, спустя несколько месяцев, и было идеей Жюстины. Наши читатели, знакомые с классической мифологией, сразу же поймут значение этой метафоры: Афина, богиня мудрости, была рождена из головы Зевса, ее отца. Мы претендуем на мудрость Афины, но ее семейная ситуация также нам близка.

Однако тот вечер может по праву носить звание дня рождения клуба. Мы отметили его чаепитием в большой гостиной, пересказом событий прошлой ночи для миссис Пул – которую наша история не на шутку испугала – и обсуждением планов на дальнейшую жизнь. Мы собирались вплотную заняться расследованием дел Общества алхимиков. На следующий день мы продолжили говорить о практических вопросах – о том, как нам заработать себе на жизнь и обустроить свой быт, чтобы Беатриче никого случайно не отравила, а миссис Пул случайно не задушила Диану. Но главные решения были уже приняты, и наше товарищество стало реальным.

Если вы сейчас решите посетить дом 11 по Парк-Террейс, вы увидите на двери под звонком красивую бронзовую табличку, гласящую: «Клуб “Афина”. Мы все – члены этого чрезвычайно эксклюзивного клуба. Только для чудовищ.

Мэри: – С той только разницей, что мы – не чудовища.

Диана: – Кто бы говорил.

На следующий день было воскресенье, так что мы все отправились в церковь, кроме Кэтрин, которая считала религию ерундой и сплошным притворством. Все вы, говорила она прочим, просто сошли с ума, если и впрямь верите в Небесного Отца, живущего на облаках, который карает, если вести себя плохо, и награждает, если быть хорошими. Примерно как Моро на своем острове.

– Почему это я должна идти, если Кэтрин можно не ходить? – возмутилась Диана.

– Потому что ты еще ребенок и нуждаешься в правильном воспитании, – объяснила миссис Пул, подбирая нам всем подходящие шляпки и перчатки. Каким-то образом Мэри удалось найти достаточно шляпок для всех новых жильцов.

– Но мне четырнадцать, а ей – только десять, – возразила Диана. – В смысле, с тех пор как она стала человеком, прошло всего десять лет.

– Мой возраст нужно измерять в мерках пумы, – объяснила Кэтрин. – А для пумы я давно уже полностью взрослая особь, самостоятельная и способная к размножению.

Мэри: – А как дела обстоят с твоим человеческим возрастом? Считаются ли твои годы так, как у людей? Ты будешь стареть со скоростью человеческой женщины?

Кэтрин: – Сказать по правде, я не знаю. Пумы в дикой природе живут не больше пятнадцати лет. Не очень-то хочется умереть в пятнадцать! Но я просто не знаю, как поведет себя мой организм. Моро, я думаю, тоже этого не знал, он не заглядывал так далеко, не работал над механизмами моего взросления, чтобы приблизить их к людским. Для него главное было – создавать зверолюдей, а потом он забывал о них и переходил к новым экспериментам. Так что, думаю, мы сами со временем все узнаем. Но ведь никто на свете не знает, как долго он проживет, верно? Жюстина вот не рассчитывала прожить целый век. Нужно просто… принимать вещи такими, как они есть, и решать задачи по мере их поступления.

Мэри, Диана и Элис отправились в Сент-Мэрилебон, а Беатриче и Жюстина, будучи католичками, пошли в церковь Сент-Джеймс на Спэниш-плейс. Миссис Пул сказала, что пойдет на дневную службу, и осталась дома. Кэтрин поднялась к себе в комнату, открыла блокнот и записала первые слова:

«Из мужчин, встречавшихся с Астартой лицом к лицу, ни один не пережил этой встречи, чтобы рассказать о ней. Ни один, кроме меня, Рика Чемберса, англичанина». Да, подумала она, перечитав предложение. Звучит отлично. Ровно то, что надо.

К тому моменту, как Мэри с Дианой и Элис вернулись из одного храма, а Беатриче и Жюстина – из другого, миссис Пул приготовила воскресный обед. Мы вместе уселись за стол в большой гостиной, потому что столик в маленькой гостиной всех не вмещал. Позже гостиная стала главным местом собраний нашего клуба, где мы продумывали стратегию и строили планы. Но тогда мы просто обедали – ели окорок в сметане (Кэтрин и Диана), крем-суп из цветной капусты (Жюстина и Мэри) и отвар из какой-то сушеной травы (Беатриче). А еще мы строили планы. Как нам обустроить свою совместную жизнь, как себя обеспечить? Каждый предложил свой способ зарабатывания денег: Беатриче умела составлять лекарства, Кэтрин собиралась писать романы, Диана хотела стать актрисой, но Мэри сказала на это решительное «нет». Это не респектабельная профессия, и, разумеется, девочка должна учиться в школе. И Элис тоже следовало туда отправить.

– Но я не хочу в школу, мисс, – возразила Элис – это Мэри настояла, чтобы она обедала вместе со всеми за столом, а не отдельно, в кухне. – Я хочу стать горничной и работать ей всю свою жизнь. Помните, я ведь чуть не умерла. И теперь очень боюсь снова умереть, извините, пожалуйста.

После этих слов она продолжила налегать на окорок.

– В любом случае нам пока нечем оплачивать их обучение, к тому же мне жалко школу – она не заслужила, чтобы туда ходила Диана, – сказала Мэри. – Так что придется нам обучать их самостоятельно, на дому. Беатриче может преподавать естественные науки, Жюстина – французский и латынь. А мне всегда хорошо давалась история. Вот только не знаю, какой вклад я могу внести в наши финансы. У меня нет никаких талантов в области искусств. Я, конечно, могла бы работать машинисткой или продавщицей, но я уже обошла все агентства в поисках места…

– А как насчет того, чтобы стать моим ассистентом?

Мы все развернулись к двери, внезапно услышав мужской голос. На пороге стоял мистер Шерлок Холмс.

– Простите, мисс, – извинилась миссис Пул. – Он не стал ждать, пока я его представлю и спрошу вашего позволения, просто вошел, и все тут…

– Извините, миссис Пул, – Холмс отвесил ей короткий поклон. – Боюсь, что у меня довольно срочные новости. Понимаете ли, дамы, Хайд сбежал.

– Из Ньюгейта? – поразилась Мэри. Новость шокировала ее, как и ожидалось.

– Да, из самых глубин Ньюгейтской тюрьмы. И уверяю вас, его достаточно хорошо охраняли. Однако же утром охранник обнаружил, что замок взломан, а узник исчез. Он не пытался выйти на связь с кем-либо из вас?

Все присутствующие отрицательно покачали головами.

– Надеюсь, хотя бы Ренфилд не сбежал с ним вместе? – спросила Мэри. – Это было бы… уже слишком.

– Нет, Ренфилд на месте, – заверил ее Холмс. – Я нарочно спросил об этом телеграммой, когда узнал новости. Он находится в лечебнице под опекой Джо Эбернейти, которого доктор Сьюард снова нанял на прежнюю должность. Думаю, он прослышал о моем визите к Джо и решил на всякий случай за ним приглядывать. Добрый доктор очень подозрительно смотрел на нас обоих, когда я привез к нему Ренфилда вчера вечером, представив Лестрейду доказательства, что сумасшедший неповинен в убийствах. Так что сегодняшнее утро Ренфилд встретил у себя в палате, в смирительной рубашке. Пропал только Хайд. Люди Лестрейда прочесывают порты, если Хайда задержат, он немедленно будет возвращен в тюрьму. Однако некогда ему уже удалось бежать из страны, несмотря на все предосторожности, так что я подозреваю, что больше мы какое-то время не услышим о мистере Хайде. О чем я весьма сожалею, – он сочувственно взглянул на Мэри. – Я знаю, что вы не успели его расспросить, а в его отсутствие к тому же невозможно претендовать на награду за поимку.