Ночь Безумия - Лоуренс Уотт-Эванс

Такой оборот событий его и вправду радовал – он давно уже ломал голову, как устроить судьбу сестер. Ни одна из них не хотела стать чародейкой; Нерра ужаснулась самой мысли об этом. Альрис, которая лишь пару месяцев назад истово мечтала обучиться хоть какой-нибудь магии, серьезно поразмыслив, тоже отказалась.

– Я достаточно насмотрелась на чародеев, – пояснила она. – Такая жизнь не по мне.

Ханнер полагал, что она достаточно насмотрелась и на жизнь во дворце, но, как видно, ошибался. Будучи ученицей лорда Кларима, она изучит весь дворец до последнего закутка и когда-нибудь, быть может, станет леди-сенешалем.

– Что ж, тогда все, – сказал Азрад, и Ханнер вздрогнул от неожиданности. Он торопливо повернулся к правителю, но тот уже махнул рукой, отпуская его.

– Приятно было повидаться с тобой, Ханнер, – сказал он. – Я прикажу, чтобы тебе доставили останки твоего дяди, а ты уж, будь добр, пришли чародеев починить двери.

Ханнер поклонился и отступил прочь от трона. Слуга вывел его из приемного зала через боковую дверь: за портьерами ожидала своей очереди делегация купцов.

Ханнер вышел из зала – и обнаружил, что Нерра идет следом. Минуту спустя они молча шли рядом по пустынному коридору.

Первым нарушил молчание Ханнер:

– Итак, Альрис наконец нашла себе занятие по душе.

– И как раз вовремя, – согласилась Нерра. – Весь последний год она только и жаловалась, как ей скучно.

– Не понимаю, почему тогда дядя Фаран не позаботился о том, чтобы определить ее в ученицы. То есть, я помню, что она хотела стать волшебницей, чего он, конечно, не мог разрешить, но ведь можно было подыскать для нее достойное занятие во дворце...

Нерра изумленно глянула на него:

– Ты и вправду не знаешь, отчего Альрис не хотела идти в ученицы ни к кому во дворце?

– Нет, а что? – озадаченно спросил Ханнер.

– Он еще спрашивает! Знаешь, Ханнер, ты иногда бываешь такой непонятливый! Альрис не хотела провести всю жизнь под боком у дяди Фарана и вечно плясать под его дудку.

– Вот как! – пробормотал Ханнер. – Тогда почему же он не мог пристроить ее ученицей за пределами дворца?

– Лень было возиться, – ответила Нерра. – И к тому же он хотел, чтобы Альрис была у него под рукой. Тогда он выдал бы ее за сына правителя Эдерда, и она стала бы матерью наследника.

– Я слыхал, как он говорил об этом, – признался Ханнер. – По правде говоря, я знал, что он хочет устроить выгодное замужество для вас обеих, но не подозревал, что это уже решено... и что дядины идеи вам не по вкусу. – Он нахмурился. – Эдерд Младший всего на год моложе меня. Почему же дядя не хотел выдать за него тебя?

– Он пытался, – сказала Нерра. – Помнишь, в прошлом году, когда мы гостили в Этшаре-на-Песках? Но, поскольку мы с Эдердом не поладили, дядя передумал и взялся за Альрис.

– Какой же брак тогда он задумал для тебя?

– Я должна была стать женой высокопоставленного мага – и дядиной шпионкой в Гильдии. – Нерра скорчила гримаску. – Ненавижу магов!

До чего же похоже на дядю Фарана!

– И что же ты думаешь делать теперь? – спросил Ханнер. – Альрис нашла себе занятие, но тебе-то уже восемнадцать, и в ученицы тебя никто не возьмет.

– О, я скорее всего выйду замуж, – ответила она. – У меня еще нет никого на примете – зато есть замечательная сваха.

Они дошли до конца коридора. Нерра распахнула дверь, и они вышли в главный вестибюль.

– Кто же она, твоя сваха? – спросил Ханнер. – Быть может, я сумел бы помочь...

– Вот она, – показала Нерра.

Ханнер обернулся и увидел, что у входа стоит Мави; падавший из двери свет четко очерчивал ее силуэт.

Она была еще красивее, чем в его воспоминаниях. Тотчас забыв о Нерре, Ханнер бросился к Мави; за его спиной послышался смех сестры.

Услышав его шаги, Мави обернулась, узнала Ханнера, и лицо ее озарила робкая улыбка.

Ханнера это обрадовало: он боялся, что Мави при виде его нахмурится или отвернется.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – отозвался Ханнер, остановившись на почтительном расстоянии: он все еще не был уверен, что его примут с радостью. Сейчас Мави улыбалась, но он слишком хорошо помнил, как она смотрела на него, когда узнала, что он чародей.

Следующие слова Мави развеяли все его страхи.

– Я по тебе скучала, – сказала она.

Ханнер лишь счастливо вздохнул в ответ. Мави шагнула к нему.

– Знаешь, Ханнер, – сказала она, – я, кажется, смогу преодолеть свою неприязнь к чародеям. Ты и твой Совет изрядно потрудились, чтобы превратить их в почтенных граждан.

Ханнер широко улыбнулся и взял Мави за руку; она не отстранилась.

– Мы могли бы превратить в чародейку тебя, – сказал он.

Мави рассмеялась:

– Не настолько уж я обожаю чародеев! – И, прильнув к нему, тише прибавила: – Пока.

Позднее комиссия ученых, назначенных правителями Гегемонии Трех Этшаров, установила, что сотворение чародеев началось через четыре часа восемнадцать минут после захода солнца, в четвертый день летнежара, в 5202 году эры Человеческой Речи.

Случилось это, судя по всему, сразу во всем населенном мире – и в Алдагморе, и в самых отдаленных уголках Малых Королевств; те, что позднее стали могущественными чародеями, увидели кошмарный сон одновременно с теми, кто позднее никак не проявил склонности к этому виду магии – и ни минутой раньше или позже. Кошмары и чародейство явились в мир одновременно.

В Этшаре Пряностей окончательное число людей, пропавших в Ночь Безумия или сразу после нее, составило тысячу сто восемь человек. Сорок один человек погиб в наступившем хаосе; сколько среди убитых было чародеев или иных магов, так и не установили.

В Этшаре-на-Песках пропали девятьсот восемьдесят три человека и тридцать восемь погибли.

В Этшаре-на-Камнях было лишь шестьсот двадцать два исчезновения, зато количество убитых, благодаря в основном проискам одного кровожадного чародея – Шемдера, сына Парла, позднее казненного Гильдией магов, – тоже составило сорок два человека.

Для прочих земель Гегемонии либо стран за ее пределами произвести подсчеты оказалось невозможно. В баронствах Сардирона, вне всяких сомнений, случаи исчезновений исчислялись тысячами, а убийства и разрушения трудно было подсчитать, в то время как более южные Малые Королевства оказались почти не затронуты этой напастью. Если Сардирон Ночь Безумия повергла в полный хаос, то в Семме и Офкаре она прошла совсем незамеченной. Соответственной была и реакция на происшедшее правительств этих земель; правда, в Сардироне смертная казнь за применение чародейства была отменена в месяце желтолиста – после нескольких стычек с чародеями, летящими на зов в Алдагмор.