Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков - Вероника Александровна Андросова

было употреблено, когда речь шла о числе зверя Откр 13:18 – и затем следует пояснение значения голов зверя. Итак, ангел говорит, что семь голов есть «семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть». Ученые убеждены, что здесь выражен намек на вполне конкретные исторические реалии времени Иоанна.

Варианты толкования семи царей как семи римских императоров

Ученые стараются понять, о каких «царях», то есть римских императорах, могла идти речь в Откр 17. Вопрос об определении «царей» важен, поскольку он напрямую связан с датировкой Апокалипсиса, и ранние церковные комментаторы также обращали на это внимание.

Кажется, что в тексте Откр 17 даны указания, на которые историки могут опереться в своей реконструкции – однако эти указания на поверку оказываются слишком расплывчатыми и допускают несколько версий. Стоит ли начинать подсчет с Юлия Цезаря, сосредоточившего власть в своих руках, или с Октавиана Августа? Включать ли в подсчет трех императоров после гибели Нерона, правление которых ограничилось одним годом (68 г.)? И те и другие версии подкреплены аргументами (например, римский историк Светоний начал свое повествование о римских «цезарях» с Юлия Цезаря, но при этом именно Октавиану удалось «закрепить» властные полномочия). А святой Викторин Петавийский считал, что подсчет нужно начинать с Гальбы, и тогда императором, который «придет», будет Домициан, во время правления которого апостол Иоанн и был сослан на остров Патмос за свидетельство о Христе.

Приведем таблицу с несколькими вариантами подсчета императоров (были предложены и ряд других):

Мы видим, что вариантов отождествления было предложено множество, но ни один из них невозможно считать самым убедительным и окончательным. Можно заключить, что некоторые отсылки к современным Иоанну реалиям в тексте Апокалипсиса несомненно есть, однако их детальная точная реконструкция не представляется возможной – можно строить лишь аргументированные гипотезы и предположения.

Почему Рим не упомянут в тексте прямо?

Но если автор Апокалипсиса делал сознательные отсылки к Римской империи, почему же имя «Рим» не названо в тексте прямо? Здесь можно услышать две точки зрения:

1) Сторонники первой точки зрения указывают на вполне понятную причину, находящуюся в практической плоскости. Несомненно, автор Апокалипсиса высказывал взгляды, идущие вразрез с официальной идеологией, – Апокалипсис можно сравнить со своего рода диссидентской литературой. Прямые высказывания своего нелицеприятного мнения о господствующем государственном строе были чреваты последствиями. Поэтому Иоанн из соображений личной безопасности и безопасности читателей мог «зашифровать» свои мысли, наделяя древнее имя Вавилон актуальным политическим подтекстом. В целом, согласно первой точке зрения, автор, говоря «Вавилон», прикровенно имел в виду Рим.

2) Сторонники второй точки зрения считают, что отсутствие упоминания Рима обусловлено не одними практическими соображениями, но и богословскими. Автор не употребил слово «Рим» потому, что имел виду не только Рим. Если вспомнить выделенные нами три подхода к толкованию Апокалипсиса, то толкование Вавилона как Римской империи относится к историческому подходу, но есть остальные два, не менее важные, – духовно-символический и эсхатологический.

Согласно второй точке зрения, разделяемой многими библеистами, автор употребил наименование «Вавилон» намеренно. Выбирая именования своих образов, Иоанн, несомненно, руководствовался определенными богословскими соображениями. И именование «Вавилон» было оптимальным, потому что позволило свести воедино сразу несколько разноплановых смысловых ассоциаций. Мы поясним эти ассоциации и богословские соображения ниже.

Насколько соответствует суровая образность Откр 17–18 реальному Риму времен Иоанна?

В Откр 18 Иоанн призывает верных Богу людей присоединиться к радости от происходящего суда над Вавилоном. У некоторых читателей это вызывает смущение по двум причинам. Во-первых, если понимание Вавилона как Рима верно, то не слишком ли Иоанн сгущает краски, описывая вопиющие беззакония города? Во-вторых, изображение Вавилона создает своего рода «прецедент», и последующие читатели могут увидеть подобный негативный «Вавилон» в окружающей их реальности. Неоднократно в истории случалось, что ярлык «блудницы Вавилон» навешивали на конкретных личностей или на общественные институты, и это повышало градус эмоциональной полемики…

Невозможно отрицать, что главы Откр 16, 17 и 18 содержат суровые образы и эмоционально насыщенные хлесткие выражения по отношению к Вавилону. Вполне понятно, что христианские толкователи стремятся каким-то образом ограничить «сферу применения» негативного образа Вавилона. Как пример можно привести мнение отечественного библеиста архимандрита Ианнуария (Ивлиева): когда в своем комментарии на Апокалипсис он переходит к интерпретации образности Откр 17–18, он несколько усиливает пафос своего изложения и как бы стремится доказать, что тогдашняя развращенная Римская империя по праву заслуживала таких резких слов осуждения[365]. На это можно справедливо возразить: а разве в высокоразвитом Риме, общепризнанным центре мировой культуры, не было ничего положительного и хорошего? Многие изобретения Рима не потеряли актуальность до сих пор, в том числе римское право…

С одной стороны, в негативной оценке императорского Рима есть доля истины – когда Рим из молодой республики превратился в богатейшую империю, традиционные римские добродетели верности, умеренности, скромности, честности серьезно пошатнулись. О падении нравов и выходящих за все мыслимые пределы поступках римских императоров можно прочитать у римского историка Светония в книге «Жизнь двенадцати цезарей», охватывающей период от Юлия Цезаря до Домициана. Не будем забывать о том, что автор Апокалипсиса Иоанн не намеревался давать всестороннюю оценку римской цивилизации «в общем и целом», но видел Рим со своего определенного угла зрения. Римские власти в недалеком прошлом предали смерти его братьев по вере, а римские чиновники и торговцы обогащались за счет многочисленных дорогих товаров, которые свозили в Рим из Малой Азии, родной земли адресатов Иоанна. Причем ситуация усугублялась тем, что активно навязываемый императорский культ требовал возвеличивать Рим как благодетеля всех народов. Этими факторами объясняются негативные краски, в которых представлен Рим-Вавилон в Апокалипсисе.

С другой стороны, полное отождествление «богопротивного» Вавилона и Рима не кажется всецело убедительным – не очень-то верится, что Рим мог превзойти все другие империи по своей жестокости, тоталитарному контролю и разнузданности… Может быть, Вавилон Апокалипсиса все-таки не совсем Рим?

Для ответа на эти вопросы нужно немного углубиться в библейские прототипы и проследить, как в библейской традиции раскрывается образ города в целом и двух важнейших городов-антиподов – Вавилона и Иерусалима.

История образа города в Библии – Вавилон как символ самовозвеличивания[366]

В книге Бытия, символически повествующей о «первоначалах» мира и человека, создание первого города связывается с Каином (Быт 4:17). Совершив преступление – пролитие крови родного брата, – Каин боится других людей, видит в них потенциальных врагов и поэтому окружает место своего обитания стенами (именно стена с древних времен – характерный и необходимый атрибут всякого города). Слово «город» происходит