Курская битва. Наступление. Операция "Кутузов". Операция "Полководец Румянцев". Июль-август 1943 г. - Петр Букейханов

Кроме того, 5-й штурмовой (до 21 июля 1943 года – 8-й смешанный авиакорпус) и 10-й истребительный авиакорпуса 5-й ВА СтепФ (командующий армией генерал Сергей Горюнов, начальник штаба генерал Николай Селезнев) в середине июля еще не были готовы вести боевую работу – их доукомплектовали плохо обученным и не имевшим боевого опыта летным составом, а значительная часть техники была изношена и требовала ремонта[613]. При этом в целях оптимальной организации перебазирования 2-й и 5-й воздушных армий командование военно-воздушных сил Красной армии произвело перемену их боевого состава. Два указанных выше корпуса были 18–19 июля переданы в состав 2-й ВА ВорФ, откуда под управление 5-й ВА перешли 4-й истребительный, 1-й штурмовой и 1-й бомбардировочный авиакорпуса. В результате под командованием генерала Красовского оказались недостаточно обученные и технически готовые авиационные части, а генералу Горюнову пришлось решать проблему восполнения боевых потерь, понесенных соединениями 2-й ВА в ходе Курской оборонительной операции, – для укомплектования прибывших корпусов требовалось 170 новых самолетов[614]. Положение 5-й ВА осложнялось еще и тем, что ее соединения перебазировались на аэродромы, ранее занятые 2-й ВА, откуда уходящие части технического и тылового обслуживания этой армии вопреки указаниям командования ВВС вывезли весь инвентарь, все запасы, предметы снабжения и материалы, вплоть до кухонных котлов. С другой стороны, 2-я ВА имела некомплект автотранспорта – до 55 процентов от положенного количества, что вызывало задержки с доставкой боеприпасов и горюче-смазочных материалов (запас горюче-смазочных материалов составлял около 60 процентов от нормы, запас бомб и снарядов – 55–65 процентов)[615].

Относительно запасов горючего, общие запасы автомобильного бензина, имевшиеся на ВорФ и в особенности на СтепФ, не обеспечивали бесперебойного снабжения войск даже ко времени начала наступательной операции[616]. Причем как и 2-я ВА, ряд оперативных объединений обоих фронтов был недоукомплектован автотранспортом. Так, укомплектованность 1-й ТА по автотранспорту составляла около 55 процентов – не хватало более 3 тыс. автомашин[617]. Нехватка горючего и транспорта снижала маневренность и подвижность частей и соединений, в особенности артиллерии.

Как видно, перед началом планировавшейся операции советским войскам требовалось время на подготовку и повышение боеспособности. Маршал Жуков отмечает[618], что войска Воронежского и Степного фронтов, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не могли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный главнокомандующий. Необходимо было пополнить запасы горючего, боеприпасов и другие виды материально-технического обеспечения, организовать взаимодействие всех родов войск, тщательную разведку, произвести некоторую перегруппировку войск, особенно артиллерии и танков. Кроме этого, всем командирам и штабам, особенно руководству СтепФ, необходимо было ознакомиться с обстановкой, а войскам – выйти в назначенные им полосы и здесь по-новому наладить работу тыла. По самым жестким подсчетам, на все это требовалось минимум восемь суток, однако Сталин торопил с началом сражения. Только с большим трудом, после многократных переговоров маршалам Георгию Жукову и Александру Василевскому удалось убедить его не спешить с активными действиями и начинать операцию тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена. В связи с позицией Сталина интересно мнение А. Томзова[619], что если бы советское наступление было еще отложено и началось не 3 августа, а позже, то немцы успели восстановить гораздо больше бронетехники, поврежденной в ходе операции «Цитадель», и тогда ход боевых действий мог сложиться несколько иначе, во всяком случае, Красная армия встретила бы гораздо более сильное сопротивление. С другой стороны, разница во времени проведения Орловской и Белгородско-Харьковской наступательных операций позволила Ставке Верховного Главнокомандования передать в состав Воронежского и Степного фронтов 16-ю и 17-ю артдивизии прорыва, 3-ю гв. миндивизию и управление 7-го акп РГК с Западного и Брянского фронтов после выполнения ими задач по обеспечению прорыва обороны противника.

На 1 августа 1943 года боевой состав восьми общевойсковых (27, 38, 40, 53, 69, 5, 6, 7-я гвардейские) и двух танковых (1-я и 5-я гвардейская) армий Воронежского и Степного фронтов с приданными силами и средствами усиления включал: 15 стрелковых корпусов[620](50 стрелковых дивизий); 8 танковых и 3 механизированных корпуса; арткорпус (2 артиллерийские и 1 гвардейская минометная дивизии); корпусной район противовоздушной обороны (5 зенитных артиллерийских дивизий); 3 отдельные зенитные артиллерийские дивизии; 3 истребительные бригады; 7 отдельных танковых бригад; 4 отдельные артбригады и 5 отдельных истребительно-противотанковых артиллерийских бригад; 16 отдельных танковых и 10 отдельных самоходно-артиллерийских полков; 41 отдельный артиллерийский, гвардейский минометный, истребительно-противотанковый, зенитный полк; 1 отдельный артиллерийский дивизион и 2 дивизиона бронепоездов[621]. В частях и соединениях двух фронтов насчитывалось около 1144 тыс. человек (из них 656 тыс. боевого состава), 14 376 орудий и минометов (включая реактивные установки, но без учета 50-мм минометов), 2439 танков и САУ, развернутых на фронте протяженностью 244 км (в полосе, которую до 18 июля занимал один ВорФ)[622].

Здесь следует заметить, что сопоставление данных по боевому составу и численности сил и средств двух указанных фронтов позволяет предположить преуменьшение общего количества их бронетехники. К началу операции 4 танковых и 2 механизированных корпуса, 1 отдельный танковый и 6 самоходно-артиллерийских полков в составе 1-й и 5-й гвардейской танковых армий, по некоторым сведениям[623], насчитывали до 1105 танков и САУ (1-я ТА – 562 танка и САУ, из которых 542 боеготовых; 5-я гв. ТА – 543 танка и САУ, из которых 503 боеготовых). В составе 7 отдельных танковых бригад (по 53 танка), 15 отдельных танковых и 4 отдельных самоходно-артиллерийских полков (по 39 танков и от 12 до 21 САУ в полку), приданных общевойсковым армиям двух фронтов, по штату должно было быть не менее 1 тыс. танков и САУ, а 1-й механизированный и 4-й гв. танковый корпуса насчитывали соответственно 204 и 189 танков и САУ – всего 393 боевые машины[624]. В совокупности получается приблизительно 2,4–2,5 тыс. танков и САУ, однако при этом остаются неучтенными еще три оперативно-тактических танковых объединения – 2, 10 и 5-й гвардейский танковые корпуса, которые были задействованы в операции «Полководец Румянцев» с самого начала ее проведения. В каждом из этих корпусов к началу августа насчитывалось по 100–150 танков и САУ, в частности, когда 10-й тк был 16 июля выведен для доукомплектования, то в его частях имелось 110 боеготовых танков[625]. 5-й гвардейский и 2-й танковые корпуса получили на доукомплектование бронетехнику из резерва ВорФ, помимо того что оба корпуса располагали ремонтным фондом боевых машин[626]. Следовательно, общее количество бронетехники, которым располагали оба фронта, должно было быть около 2,7–2,9 тыс. боевых машин, а не 2439 танков и САУ (1972 танка и САУ на ВорФ, 467 – на Степном[627]). В действительности, согласно некоторым данным, войска ВорФ имели на 199 единиц бронетехники больше – 2171 танк и САУ[628]. Тогда общее количество бронетехники обоих фронтов достигает величины 2638 танков и САУ, что представляется более достоверным, учитывая вероятный некомплект в отдельных бронетанковых частях и соединениях, которые участвовали в оборонительных боях на южном фасе Курского выступа (например, в танковых бригадах 6-го тк 1-й ТА к началу операции было по 40–45 танков[629]). Аналогичная величина бронетанкового парка двух фронтов – свыше 2,6 тыс. танков и САУ – приводится и в отдельных советских военно-исторических работах, хотя при этом учитываются и две танковые бригады 57-й А ЮЗФ (109 боевых машин)[630].