Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

И снова вспомним про Лидию Русланову. Вот что пишет ее биограф С. Михеенков:

«…Эх, архивы, архивы… На них обычно возлагаются большие надежды. И становится очень горько, когда выясняется, что эти надежды напрасны. Руслановский архив оказался очень сильно подчищен. Отметили это еще самые первые исследователи, которые занимались биографией не только великой певицы, но и великого полководца. Имя Жукова в следственном деле Руслановой и некоторые другие места тщательно вымараны…»

Как видим, протоколы допросов Руслановой всего лишь подчищены. А у Федоровой большая часть протоколов вообще исчезла (или вовсе не велась). В уцелевших протоколах актрису обвиняли в том, что она совершила преступление, вступив в связь с американцем Джексоном Тейтом, а также вела антисоветские разговоры, собирая у себя дома разного рода компании из сомнительных людей. Приведем один из таких допросов:

«Лихачев: На предыдущих допросах вы отрицали совершенные вами преступления против советской власти. Учтите, ваша преступная деятельность следствию известна, и если вы не станете рассказывать об этом, мы будем вынуждены вас изобличать, – угрожающе начал он.

Федорова: Изобличать меня не надо. Оказавшись в тюрьме, я пересмотрела всю свою жизнь, все свои настроения и связи и пришла к выводу, что заключение меня под стражу является правильным.

Лихачев: А конкретнее? В чем вы признаете себя виновной?

Федорова: В том, что на протяжении последних лет проявляла резкие антисоветские настроения и высказывала намерение любыми путями выехать в Америку… Как я уже говорила, отцом моего ребенка является Джексон Тейт. Хочу откровенно сказать, что мною руководила мысль с помощью ребенка привязать Тейта к себе и, если представится возможность, уехать с ним из Советского Союза в США.

Лихачев: Он обещал на вас жениться?

Федорова: Ему еще надо было развестись. Но он не раз говорил, что будущее принадлежит нам. Правда, моя сестра Мария придерживалась другого мнения: она советовала не думать о женитьбе, а добиться от Тейта получения денег на содержание ребенка – ведь жена Тейта владелица нескольких заводов по производству стали, и этому состоятельному семейству ничего не стоило перевести на мой счет крупную сумму. Приняв решение, я попросила Иган передать Тейту письмо, в котором я сообщала о своей беременности. Он в это время был в США, но ответа я почему-то не получила. Тогда я передала письмо через Холла. Но он Джексона не нашел, объяснив это тем, что тот уехал куда-то на Тихий океан. Я на этом не успокоилась и после рождения Виктории нашла возможность переслать в Америку ее фотографии, но так и не знаю, дошло ли все это до Тейта. Должна заметить, что в Москве об этих письмах никто не знал, так как отцом Виктории был объявлен мой муж Рязанов…»

Заметим, что Александра Рязанова тоже арестуют и дадут ему пять лет лагерей (заключение он будет отбывать под Калугой). Так вот, Рязанов расскажет на следствии следующее:

«В конце июля 1945 года Федорова по секрету сообщила мне, что беременна от сотрудника американской военной миссии капитана 1-го ранга Джексона Тейта, который уже уехал в США. Мы условились, что в качестве отца ребенка она будет называть меня. Я пошел на это потому, что тоже высказывал желание уехать в Америку и надеялся осуществить этот план с помощью Федоровой…».

И снова вернемся к протоколу допроса Федоровой:

««Лихачев: В чем еще вы признаете себя виновной?

Федорова: Говоря откровенно, сборища в моей квартире нередко носили откровенно антисоветский характер. Собираясь вместе, мы в антисоветском духе обсуждали внутреннюю политику, клеветали на материальное благосостояние трудящихся, допускали злобные выпады против руководителей ВКП(б) и советского правительства. Мы дошли до того, что в разговорах между собой обсуждали мысль о свержении советского правительства. Например, артист Кмит (он сыграл роль Петьки в фильме „Чапаев“. – Ф. Р.) в ноябре 1946 года заявил, что его враждебные настроения дошли до предела, в связи с чем он имеет намерение выпускать антисоветские листовки. Я и моя сестра Мария тут же выразили готовность распространять их по городу.

Лихачев: Материалами следствия установлено, что одними разговорами дело не ограничивалось. Какие конкретные методы борьбы против советской власти вы обсуждали?

Федорова: Мне тяжело и стыдно, но я должна сказать, что в ходе ряда враждебных бесед я высказывала террористические намерения против Сталина, так как считала его основным виновником невыносимых условий жизни в Советском Союзе. В связи с этим против Сталина и других руководителей ВКП(б) и советского правительства я высказывала гнусные клеветнические измышления – и в этом признаю себя виновной…».

Согласно книге «Дочь адмирала», помимо Рязанова к уголовной ответственности по «делу Федоровой» были привлечены еще несколько человек (тем самым они должны были собственными приговорами подтвердить официальную версию ареста Федоровой). Во-первых, это были ее сестры Александра и Мария: первая получила ссылку в северный Казахстан (село Полудино) вместе со всей семьей (в нее входила и

Виктория – дочка Зои), а второй дали десять лет лагерей под Воркутой (она будет трудится на кирпичном заводе и умрет в 1952 году). Помимо них были осуждены: певец Большого театра Синицин (муж Марии Федоровой), костюмер с «Мосфильма» Марина Вигошина, композитор Александр Мирчев, журналистка Пятакова, а также Елена Терашович.

А вот актера Леонида Кмита не тронули и даже не вызывали в качестве свидетеля. Почему? Ответов может быть несколько. Во-первых, следователи сами могли приписать ему участие в антисоветских разговорах, зная, что он бывает в доме у Федоровой. Зачем приписали? Для пущего веса дела. Во-вторых, Кмита побоялись тревожить, зная отношение к нему Сталина – тот Петьку из «Чапаева» любил. В-третьих, Кмит, как и Федорова, тоже мог быть агентом НКГБ, но был на хорошем счету и никаких дел не проваливал. Наконец, в-четвертых – чекисты знали, что подобные антисоветские разговоры среди творческой интеллигенции весьма распространены, поэтому всех сажать – не пересажаешь. Ведь даже в годы войны многие советские интеллигенты выражали пораженческие настроения, и чекисты прекрасно были осведомлены об этом, поскольку держали эту среду на «прослушке». Приведу на этот счет лишь один пример.

В июле 1943 года заместитель начальника 3-го отдела (секретно-политического) 2-го управления НКГБ СССР Федор Шубняков (чуть позже он станет начальником 3-го отдела) составил секретное спецсообщение высшему руководству страны под названием «Об антисоветских проявлениях и отрицательных политических настроениях среди писателей и журналистов». В нем сообщалось следующее:

«За последнее время… со стороны отдельных писателей и журналистов отмечаются различные отрицательные проявления и политические тенденции, связанные с их оценкой международного, внутреннего и военного положения СССР.

Враждебные элементы высказывают пораженческие настроения и пытаются воздействовать на свое окружение в антисоветском духе.