Большая книга ужасов. Millennium - Ирина Щеглова

– Кому нужны эти нафталиновые байки? – Кирилл Владимирович демонстративно зевнул.

– Знать нужно свою историю, – возразила Варя. – К тому же у Советского Союза был неповторимый визуальный стиль.

Я попытался выйти в Интернет с телефона. Ничего не получилось – Wi-Fi никак не хотел выдавать больше одного деления.

«Знаем мы этих юзеров, – подумал я. – Сначала засунут роутер в железный шкаф в подвале, а потом удивляются, чего это сигнал такой слабый».

Минут через пятнадцать Руслан начал отжиматься на подлокотниках кресла, как на брусьях. Кирилл надел наушники и закрыл глаза. Даже Варя заскучала. Я припомнил пару задачек с прошедшей олимпиады. Не такие уж они были и детские. Если внести парочку дополнительных условий, становилось интересно. Увлекшись новыми задачками, я почти не слушал директрису. Но вот мое внимание привлекло слово «Орленок».

– Он находился ровно на месте этого лагеря, – говорила дама, – и занимал девятое место в большом пионерском соревновании, два раза побеждал в республиканских «Зарницах». К сожалению, в конце восьмидесятых годов прошлого века «Орленок» был закрыт. Пять лет назад администрация области приняла решение снести старый лагерь и на его месте построить современный центр детского отдыха. Наш «Прогресс»!

Казалось бы, самая обыкновенная история, но мне она показалась странной.

– Ты постоянно до всего докапываешься. Будь проще, – так всегда говорит моя мама.

Интересно, почему это так ее беспокоит? Совершенно естественная привычка. В общем, я обнаружил в истории «Орленка» явные нестыковки. Во-первых, его закрыли еще в восьмидесятых. Тогда пионеров было полно и лагеря, наоборот, открывались. Во-вторых, даже если «Орленок» закрыли, зачем его сносить? У моей бабушки в деревне до сих пор коровник расположен в сельском клубе. Это вам не Москва, здесь проще построить на новом месте, а в старых домиках трактора держать или страусов разводить.

– Можно вопрос? – пока директриса меняла слайды, я поднял руку. – А почему «Орленок» закрыли? Случайно, не из-за радиации или токсичных отходов?

– Конечно нет! Откуда эти глупые фантазии? – Директриса покраснела. – Не поддерживали руководящую линию коммунистической партии, вот и закрыли!

– Это хорошо, – ответил я, – а то у меня аллергия на токсичные отходы.

Зал дружно рассмеялся. Я сел на свое место, очень довольный собой. Правда, пришлось признать, что нормального ответа мне так и не дали – директриса отделалась отговоркой. Ладно, разберемся.

– Прикольно ты про радиацию ляпнул, – сказал Кирилл Владимирович.

– Ничего я не выдумывал, – говорю. – Тут по лагерю жуки-мутанты бродят.

Кирилл посмотрел фотку паукообразной саранчи и покачал головой:

– Меня фотошопом не проведешь. Ненастоящая она.

Я понял, что не с моей удачей стать первооткрывателем нового биологического вида, и убрал телефон. Вскоре лекция закончилась, и мы вздохнули с облегчением. Как оказалось, ненадолго. Директриса объявила, что для каждого отряда составлена интересная обучающая программа, и нам следует поскорее с ней ознакомиться. Вожатые попытались вывести детей организованно, но у них ничего не получилось. Кто-то слишком долго стоял у доски объявлений, кто-то остался сидеть в зале, доигрывая сложный уровень «Angry birds».

Наша компания вновь собралась возле выхода из корпуса.

– У них тут все по часам расписано, – грустно сказала Варя, – а я так хотела пойти на природу на полдня и нарисовать большое красивое дерево.

– Грузят по полной программе, – поддержал недовольство Кирилл Владимирович, – а я себе только два гига музыки закачал.

– Спокойно, товарищи пионеры, – сказал я. – Нам совсем не обязательно это посещать.

Ребята посмотрели на меня. Пришлось объяснять:

– Смотрите. – Я подошел к расписанию. – Половину занятий ведет директриса для всех отрядов одновременно. Списка у нее нет, и перекличку она не делает.

– Намек понял, – Кирилл сразу начал улыбаться.

– Через три дня никто на лекции ходить не будет, и начнутся переклички, – скептически проговорила Варя.

– Вот эти три дня и гульнем как следует, – рассмеялся Кирилл Владимирович.

– Еще у них Wi-Fi не работает, домики не все открыты и вожатых не хватает, – сказал я. – Могу поспорить на своего эльфа восемьдесят пятого уровня, что скоро у директрисы найдутся дела поважнее бесполезных уроков.

– А я бы ходил на лекции, – вздохнул Руслан. – В спортотряде по расписанию одни тренировки. Тут в зале отдыхать можно – кресла удобные.

Вожатые наконец-то разобрались с отрядами, и мы отправились на небольшую экскурсию по территории. Она только подтвердила – «Прогресс» не очень-то готов к своей первой смене. В лагере имелось множество недоработок. Потом был обед и свободное время. Я объявил, что пока не подключусь к Интернету, ничего делать не могу.

– Попробую найти хорошее дерево для моей новой картины, – сказала Варя.

Руслан, конечно же, спешил на тренировку. В общем, мы разошлись. Я думать забыл о судьбе закрытого пионерского лагеря «Орленок».

Я поставил ноут на зарядку и отправился с телефоном искать обещанный Wi-Fi. Где-то же он должен быть. Мама говорит, у меня интернет-зависимость. Шел я и думал:

– Вот только Сеть появится, сразу пройду тест – есть у меня эта зависимость или нет.

Вот сигнал появился, но слабенький – Wi-Fi вроде как и есть, а сайты не открываются. Не Интернет, а сплошное издевательство! Реально меня эта муть взбесила. Иду и только кнопки на телефоне жму, подключение проверяю. Так случайно вышел к жестяному строительному забору. Я его даже не увидел сначала. Только слышу, трещит и шипит что-то впереди. Звук такой неприятный, как будто гадюку с шершнем в банку засунули, и они там друг друга кусают. Я глаза поднял, вижу – дыра в заборе, а за ней здание старое кирпичное с выбитыми окнами. Жуткое шипение еще громче стало. Полное впечатление, что эта трещащая тварь где-то совсем близко. Я попятился, посмотрел под ноги. Вижу ту самую паукообразную саранчу, она жало выпустила, крылья распушила и как прыгнет на меня. Терпеть не могу насекомых с того самого дня. Еле увернулся от кусачей твари и бежать. Она шипит, гонится за мной, но вроде отстает. Обернулся я, чтобы посмотреть, как там мой саранчовый паук, так и влетел на всем ходу во что-то большое и мягкое. Оно и говорит:

– Зенки свои разуй и смотри, куда прешь!

Меня эти душевные слова сразу же успокоили. Я отступил на шаг и увидел нашего сторожа. Был он лет пятидесяти – в общем, старик дремучий. Высокий, с добрым, румяным, простоватым лицом.

– Прошу прошения, – сказал я. – Меня отвлекла одна тварь неизвестного биологического вида. Вы, случайно, не наблюдали здесь паукообразную саранчу?