Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мама молчала. Сашка не решалась поднять глаза.
– Ты не преувеличиваешь? – спросил Валентин.
– Нет. – Сашка провела пальцем по краю чашки. – Я, конечно, скучаю, хочется жить с вами. Но я привыкла за два года… А учеба есть учеба. Мне уже девятнадцать лет. Жалко все начинать сначала.
– У тебя там мальчик? – Валентин ободряюще улыбнулся.
Сашка заколебалась. Представлялся удобный случай соврать. Любовь – это то, во что они поверят.
– Ну… Как вам сказать. В общем-то, да…
– А как, ты говорила, называется твоя специальность? – Валентин искоса взглянул на маму.
– Преподаватель философии, – эту ложь Сашка придумала заранее. – И теории культуры. В колледжах. В средних специальных… заведениях.
– Разве ты этого хотела?
– А что? Нормальная специальность. А еще, может, меня оставят в аспирантуре, – Сашка старалась теперь говорить небрежно и вместе с тем уверенно.
На кухне сделалось тихо. Так тихо, что сделался слышен шорох пузырьков, поднимающихся в бокалах с недопитым шампанским.
– Понятно, – глухо сказала мама. – Спокойной ночи, я ложусь.
Она встала и вышла из комнаты. Сашка сидела, глядя на недоеденный торт.
* * *
Она открыла глаза. Мама стояла в дверях ее комнаты неподвижно и молча.
– Мама?!
– Ш-ш-ш… Я тебя разбудила?
– Нет, – сказала Сашка автоматически. – Что случилось?
Мама сделала шаг. И еще один – короткий. Как будто не решалаясь подойти.
– Ничего не случилось… Я вставала… Не хотела тебя будить. Спи.
Она повернулась, чтобы уйти. Снова остановилась в дверях.
– Мне тут приснилось… Помнишь, как мы катались на лодке?
– На какой лодке? – Сашка приподнялась на локте.
– На лодке по озеру… Не помнишь? Были такие весла, ярко-желтые, пластмассовые…
– Нет. Который час?
– Половина первого. Ты и не можешь помнить, тебе было года три… Все, все, спи, я ухожу.
И она вышла, прикрыв дверь.
Сашка перевернулась на спину. На лодке… Она прекрасно помнила себя в три года, помнила шкафчики в детском саду, помнила карусель в парке…
Лодки не было.
Наверное, маме в самом деле приснилось.
* * *
В половине третьего ночи, так и не уснув, Сашка на цыпочках прокралась на балкон. Пробралась между полотнищами подсыхающих покрывал и пеленок. Остановилась на свежем ветру. Перегнувшись через перила, наклонилась вниз.
Ей осталось два дня дома, но мама еще об этом не знала.
Сашке очень хотелось войти к ней в комнату, обнять маму и заплакать. Так захотелось, что она даже сделала шаг.
А потом остановилась.
Посмотрела вниз. Легко перемахнула через перила балкона и села, свесив ноги вниз. Розовый телефон остался в комнате, на ковре рядом с кроватью, и Сашка знала, что не спрыгнет, не полетит, не поднимется над городом… Хотя вечер теплый, от земли поднимаются восходящие потоки и там, наверху, воздух куда чище и свежее, чем здесь, на балконе.
Ей было жалко маму. По большому счету, плевать на Валентина, да и вряд ли он так уж расстроился Сашкиному решению… А маму было так жаль, что Сашка не могла дышать. Болели ребра.
Она прикрыла глаза. Нет, не полетит, не соблазнится. Но разве ей запрещено отпустить в полет свою маленькую проекцию? Отражение Сашки Самохиной в зеркале августовской ночи?
Она не успела решить, запретно ли ее действие. Все случилось само собой. Она сидела, вцепившись в перила балкона, и она поднималась все выше над ивами; улица тянулась желтой линейкой, фонари горели через один. Окнами распахивались рекламные щиты, ярко, даже резко освещенные. Сашкина тень легла в дрейф, медленно выписывая в небе круг за кругом.
«Я сижу на балконе и не летаю. Ничего не изъявляю и не читаю запретных книг. Не пробую лишних треков. Я ничего не нарушаю…»
Внизу темным пятном лежал парк. От него поднимался запах травы и свежести – Сашка чуяла его раздувающимися ноздрями. Притормозила, желая подольше оставаться в этом потоке: вонь разогретого асфальта и застоявшихся выхлопных газов душила ее, привыкшую к чистому воздуху Торпы.
Август. Море звезд. Тусклый, припорошенный пылью город внизу. Одна из многочисленных теней Вечного города, который умирает и возрождается каждую секунду. Сашкина тень кружила и кружила, а сама она сидела на балконе, будто загипнотизированная светом далеких огней.
Она – Слово; она глагол в повелительном наклонении… еще нет… еще человек… но почему она тогда летает?!
Улыбка маленького Валечки.
Он тоже слово. Мама говорит ласково: «Солнышко»…
А кто-то говорит: «Дурак, сволочь, бестолочь!»
И будет так.
А кто-то говорит: «Вставай! Уже полвосьмого!»
А кто-то говорит: «Уйди».
Бывают слова – полова, мусор, и они превращаются в ничто, едва прозвучав. Другие отбрасывают тени, уродливые и жалкие, а иногда прекрасные и могучие, способные спасти погибающего. Но только некоторые из этих слов становятся людьми и тоже говорят слова. И у каждого в мире есть шанс встретить того, кого он сам когда-то произнес вслух…
Начинался рассвет.
Сашка сидела на перилах балкона, как попугай на жердочке, и смотрела прямо перед собой неподвижными глазами.
* * *
– Когда ты думаешь быть в Торпе?
– У меня завтра вечером поезд.
Ответ вырвался с подозрительной легкостью. Кажется, Сашкина тень все еще парила над городом и парком, в то время как сама она сидела на кухне, намазывая маслом ломоть белого хлеба.
– Как… завтра вечером?!
У мамы было именно такое лицо, какое Сашка боялась увидеть вчера.
– И ты заранее взяла билеты… на завтра?!
Сашка втирала масло в гладкий пшеничный срез, выравнивала и снова втирала.
– У меня дополнительные занятия, летом тоже. Даже на каникулах.
– Ты врешь, – резко сказала мама.
Сашка подняла удивленные глаза:
– Не вру. Понимаю, это звучит странно. Но это правда.
«Или часть правды», – добавила она про себя.
Мама задумалась, будто что-то про себя просчитывая.
– Когда поешь, сходи, пожалуйста, за молоком.
– Ага. – Сашка, едва скрывая облегчение, вернула на блюдце измученный бутерброд. – Сейчас.
* * *
Когда она вернулась, брат уже не спал – лежал на спине, внимательно рассматривая карусельных лошадок, плывущих по воздуху над кроваткой. Мама уже убрала на кухне и теперь водила утюгом по гладильной доске. Над голубой детской рубашечкой поднимался пар.
– Я поеду с тобой.
– Что?! – Сашка чуть не выронила сумку с покупками.
– Я поеду с тобой. Валя пару дней посидит с малым.
– Сейчас… время отпусков, в институте никого нет.
– А с кем ты собираешься дополнительно заниматься?
– С