На взводе. Битва за Uber - Майк Айзек

Но за месяцы, предшествовавшие большой вечеринке по случаю выхода Uber в свет, высокие ожидания банкиров столкнулись с реальностью. SoftBank, предполагаемый союзник Uber, принялся финансировать его конкурентов на самых быстрорастущих рынках, таких как Латинская Америка и различные отрасли доставки продуктов питания. Инвесторы присмотрелись к деталям, и оказалось, что статистика Uber выглядит не так уж радужно. За недели «роудшоу» (периода, в течение которого инвестиционные фирмы принимают решение, покупать акции данной компании или нет) стало ясно, что Uber не получит 120 миллиардов долларов.

Когда утром 10 мая 2019 года Хосровшахи со своим окружением прибыл на Нью-Йоркскую фондовую биржу, площадку уже заполнили банкиры и маклеры. Давние сотрудники Uber и даже некоторые водители с самым длительным стажем работы тоже явились по приглашению компании. Сотрудникам раздавали черные фирменные кепки и футболки Uber, пока они вводили свои первые заказы на покупку и продажу в компьютеры, размещенные на площадке биржи. Поставщики закусок несли подносы с бигмаками, картофелем фри, картофельными оладьями – Uber заключил крупную сделку с McDonald’s на поставку провизии для UberEats. Все было готово для начала продаж акций Uber.

В последние дни перед знаменательным событием возникло некоторое напряжение. Хосровшахи попросил Трэвиса Каланика не присоединяться к нему на балконе во время утренней церемонии звонка, которым открывались торги на бирже, и это возмутило Каланика. В прессу просочилась новость, что эти двое не поладили, и люди задавались вопросом, появится Каланик или нет. Однако он появился, приехал как раз ко времени раннего завтрака и вместе с действующим генеральным директором прилюдно закопал томагавк войны. Хосровшахи назвал Каланика «предпринимателем, какие появляются раз в поколение», и все присутствующие согласились с ним.

За завтраком Хосровшахи пригласил Каланика выйти вместе с ним, Гарретом Кэмпом и Райаном Грейвзом для приветственных аплодисментов. Пройдет несколько часов, и акции Грейвза будут стоить 1,6 миллиарда долларов, а цена пакета Грейвза составит крупную сумму в 4,1 миллиарда долларов. Доля Каланика будет больше: после заключительного звонка его акции в компании оценят в 5,4 миллиарда долларов. Три человека, сделавшие Uber тем, чем он являлся на протяжении десяти лет, стали миллиардерами. А еще они стали гораздо более замкнутыми. Вскоре после завтрака Каланик без лишнего шума уехал, оставив Хосровшахи в центре внимания; до выброса акций на рынок оставалось еще несколько часов.

Хосровшахи с командой руководителей собирался приступить к первой своей распродаже; их окружала толпа сотрудников, трейдеров, фотографов и репортеров. Главный исполнительный директор взглянул на мониторы, рассчитывая увидеть, какой будет цена. Накануне вечером Uber установила цену первичного размещения в 45 долларов за акцию, ниже первоначальной и желательной, но с дальним прицелом на значительный скачок первого дня распродажи, первичный всплеск, который, как объясняют банкиры клиентам, порождается стремлением к быстрым покупкам. С ценой в 45 долларов банкиры рассчитывали, что торги сразу начнутся с отметки хотя бы на несколько долларов выше.

Этого не произошло. Минуты утекали, и сумма начала падать – 44, 43 и, наконец, 42 доллара, цена первого официального публичного размещения. Хосровшахи помрачнел. По площадке, только что охваченной радостным возбуждением, побежал шепоток. Uber открывал торги по цене ниже заявленной стоимости. Это было неслыханно, особенно для акций технологической компании, которые в первый день размещения, как правило, значительно дорожают. К концу дня в долларовом выражении Uber потерял больше, чем любая другая американская компания при первичном размещении акций на Уолл-стрит с 1975 года. Выход в свет закончился для Uber катастрофой.

Почти сразу пошли разговоры о том, что рыночные оценки, проводимые частными лицами, вышли из-под контроля. Многие задавались вопросом, приведет ли Uber в чувство такое жесткое столкновение с реалиями Уолл-стрит. Говорили, что, не имея четкого плана повышения прибыльности, неразумно предлагать свои акции инвесторам на открытом рынке и терять на этом миллиарды долларов. Инвесторы Кремниевой долины гадали, не станет ли провальный дебют Uber предвестником тех трудностей, с которыми встретятся многие другие технологичные компании при первичном размещении своих акций.

Со своей стороны Хосровшахи старался сохранять оптимизм. Тем же вечером, во время вечеринки на площадке фондовой биржи, когда в прессе уже появились заголовки о провальном размещении акций Uber, он произнес тост. Держа в руках бигмак и бокал с шампанским, он попытался воодушевить своих сотрудников (многие из них владели значительным количеством подешевевших акций).

«Пришло время проявить себя, – сказал Хосровшахи присутствующим. – Через пять лет технические компании, которые придут проводить свое первичное размещение акций, будут стоять на этой самой площадке и смотреть, чего мы достигли». – Настроение было мрачное, но Хосровшахи изо всех сил старался подбодрить подчиненных.

«Они скажут: „Черт возьми. Я хочу быть как Uber“».

Закончив эту книгу в 2019 году, я представлял, что подъем и падение Uber предостерегут инвесторов и основателей стартапов от следования пропитанной самодовольством модели Трэвиса Каланика. Кремниевая долина наблюдала быстрый упадок Uber как пример менеджмента, подверженного всем смертным грехам стартапа, корпоративную поучительную повесть, нечто такое, на что юным технарям должно указывать как на пример того, как нельзя управлять компанией.

Как же я ошибался! В момент выхода этой книги осенью 2019 года WeWork переживал период взрывного роста. Заголовки выглядели знакомыми; это был еще один мультимиллиардный стартап, поддерживаемый большими деньгами ведущими венчурными капиталистами и частными акционерными компаниями, ведомый лидером, чья природная харизма и культ личности создали своего рода поле искаженной реальности для инвесторов и сотрудников. Во время подъема компании ее покровители не устояли перед нелепой и странной подачей WeWork. По мнению Адама Ноймана, обаятельного основателя и генерального директора, WeWork был не просто коворкинговым стартапом. Нет, компания была «всемирной платформой, поддерживающей рост, обмен опытом и настоящий успех», – писал он в газете компании в преддверии публичного выпуска новых акций. WeWork несет миссию «повышать мировое сознание» с помощью «энергии We». Инвесторы, включая тех, кто ранее финансировал в Uber и Трэвиса Каланика, купились на эту идею. Они хотели найти очередной Uber. Но если Uber действительно предоставлял миллионам людей услугу, которую они ценили, то ценность предложения WeWork представляется более сомнительной. Нойман потратил миллионы, приобретая стартапы помельче, которые не вписывались в основной коворкинговый бизнес WeWork. Ребекка Нойман, партнер-основатель компании и партнер по жизни Адама, запустила образовательный стартап для пятилеток, связанный с WeWork. Эксперимент WeGrow предназначался, по словам Neumann, чтобы помочь «поколению We понять их суперсилу». Пока WeWork и побочные проекты увеличивались в размерах – а соответственно повышался и показатель сжигания денежных ресрсов, – инвесторы не сомневались, что WeWork станет глобальным рабочим пространством для следующего поколения работников. На своем пике WeWork оценивался более чем в 47 миллиардов долларов и опирался на огромные инвестиции от CEO SoftBank Masayoshi Son.