Не путай клад с могилой - Андрей Дышев

– И что ты здесь один делаешь?

– Дом стерегу. А хлопцы лес прочесывают… Только безнадежное это дело.

– Почему безнадежное?

– Горы, лес. Найди иголку в стоге сена!

Мы опоздали. Олег обвел вокруг пальца и нас, и своих дружков. Если он выкопает много золота, то с легкой душой оставит им на память о себе этот особняк, и пусть потом хлопцы караулят его здесь до второго пришествия.

Я взглянул на батюшку. Его лицо, обрамленное седыми протуберанцами волос, помертвело. Лада, поджав губы, постукивала ногой по колесу машины. В отличие от священника, который совсем упал духом, она была переполнена злостью, и мне казалось, что она вот-вот кинется на усатого и вцепится ему в глаза.

Начал накрапывать дождь, с каждой минутой усиливаясь. Лада подхватила сумку и укрылась под навесом. Батюшка, не замечая непогоды, кругами бродил по двору на вялых ногах и страдал от своего бессилия и жалости к Марине.

Я поднял воротник куртки и хлопнул по мокрому плечу усатого.

– Давай ключи от машины!

Тот без пререкательств полез в карман и кинул мне брелок с ключами. Я сел в кабину, завел мотор и, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать ругаться матом, вдавил кулаком кнопку сигнала.

– Поехали! – крикнул я Ладе и батюшке. – Тошно смотреть на ваши лица!

Потемнело так, словно внезапно началось затмение солнца. По дороге потекли грязные ручьи. Где-то над верхушками елей оглушительно шарахнула молния. Я сбавил скорость и включил фонари. Переваливаясь с боку на бок, «Опель» медленно катился по разбитой грунтовке.

Батюшка, сидя за мной, безотрывно смотрел в окно, запотевшее от его дыхания. Лада делала вид, что спит. Я протянул к ее щеке руку и коснулся нежной кожи.

– Откуда у тебя пистолет, ягодка? – спросил я.

– От верблюда, – ответила ягодка, не открывая глаз.

Я достойно выдержал первую волну гнева, мгновенно вскипевшую во мне.

– А мне казалось, что я достоин более откровенного к себе отношения, – сказал я.

– Ну откуда у меня может быть пистолет! – со вздохом протянула Лада. – Купила, естественно.

– Где?

– В Ростове. На черном рынке.

– За сколько?

– За четыреста баксов.

– А для чего он тебе?

Лада покосилась на меня и опять вздохнула.

– Орехи колоть! Для чего же еще!.. Ну и вопросы ты задаешь.

– Разве у тебя такая опасная профессия?

– Ужасно опасная! – тряхнула головой Лада. – Еще вопросы есть?

– А почему скрывала от меня свой «макаров»?

– Потому что знала, какой ты несносный зануда!.. Будь другом, давай помолчим!

Я помолчал, но надолго моего терпения не хватило.

– Странное ощущение, – произнес я. – Никак не могу от него избавиться. Мне кажется, что во всей этой истории ты играешь какую-то малопонятную, но роковую роль. До меня только сейчас дошло, что я совершенно не знаю тебя, но доверяю как себе.

Лада молчала. Батюшка стал скрипеть пальцем, протирая им запотевшее стекло. На машину обрушился настоящий водопад. Стеклоочистители, работая на предельной скорости, не успевали снимать со стекла воду. Дождевой поток так грохотал по крыше, что не было слышно, как работает двигатель. Молнии раскалывали темное небо, словно солнце ломилось к земле, выбрасывая вспышки света сквозь тонкие трещины.

– Как вы думаете, Кирилл Андреевич, – подал голос батюшка. – Она еще жива?

– Думаю, что да, – ответил я.

– А чем мы можем ей помочь?

Я скрипнул зубами. У меня не было ответа. У меня не было даже какой-нибудь фантастической идеи. Олег, Марина и профессор уже больше суток бродили по Карпатам, и поиск их был равнозначен поиску монеты, выброшенной с корабля в море.

– Ей не пришлось бы помогать, – жестко произнесла Лада, глядя прямо перед собой, – если бы Кирилл Андреевич не пересел за руль.

Я нервно ударил по педали акселератора.

– Ух ты! – удивился я такому откровенному «наезду». – Какой смелый вывод! А позвольте узнать, что бы изменилось, если бы ты осталась тогда за рулем?

– Во всяком случае, ты не получил бы дубинкой по балде!

– Но получила бы ты?

– Нет! Я вообще бы не вышла из машины. Любой гаишник прекрасно умеет поднимать крышку капота без помощи водителя.

– Я знал, что ты умная, – не слишком уверенно попытался я покрыть ее карту. – Но чтобы до такой степени! Смею предположить, ягодка, что если бы ты не вышла из машины, то тебя бы пристрелили прямо за рулем.

– Не успели бы!

– Если ты намекаешь на свой таинственный «макаров» с ростовского рынка, то ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: а почему ты не воспользовалась им, когда Марина выстрелила в меня?

– Потому что боялась попасть в профессора!

– Но ведь можно было выстрелить в колеса, и они бы далеко не уехали! – теснил я Ладу в угол.

– Можно было! – все более переходя на крик, ответила Лада. – Но от тебя не было никакого толку, потому что ты был оглушен, а я одна не справилась бы с двумя вооруженными людьми!

– И в итоге я ранен, а профессор похищен. Прекрасно сработала, ничего не скажешь! И после этого ты смеешь еще в чем-то упрекать меня!

– Да, смею!! Здоровый мужик, в кармане «пушка», под задницей две гранаты – и попался на такую дешевую уловку! Если бы слушал меня и не выходил из машины…

– Да кто ты такая, чтобы тебя слушать?! – заревел я, прыгая вместе с машиной по скользким ухабам. – Откуда ты взялась на мою голову?! На кого ты работаешь?! Да я сейчас вернусь на то место, найду гильзу и проведу по ней идентификацию твоего «макарова»! Мы еще разберемся, кто в меня стрелял!

– Что?! – Лада раскрыла рот и на мгновение онемела. Я прикусил язык. Даже если и задумал это сделать, то не стоило посвящать ягодку в свои планы.

Не найдя слов, которые могли бы выразить ее чувства ко мне, Лада вдруг принялась лупить меня по лицу. Пощечины сыпались, как ливень, и я, бросив руль, стал защищаться. Несколько раз она задела больную руку, и я безостановочно выл от боли.

– Друзья! Что вы делаете?! Не надо так, друзья! – с опозданием начал миротворческую миссию батюшка и, кажется, попался под горячую руку Лады.

Как машина не свалилась в пропасть – не знаю.

– Психопатка! – обозвал я Ладу, когда она наконец выдохлась и оставила меня в покое.

– Тупица, – ответила она, поправляя прическу.

– Давайте не ссориться по пустякам, друзья! – все еще проповедовал батюшка, хотя мы с Ладой уже не трогали друг друга. – В сей грустный час тяжких испытаний, посланных нам господом богом, надо сплотиться крепче и возлюбить друг друга…