Прохоровское побоище. Штрафбат против эсэсовцев - Роман Кожухаров

XIII

Судя по разнарядкам, поступавшим от вышестоящего командования, противник сделал ставку на свои новые танки и самоходки, готовясь спустить с цепи целую свору «тигров», «пантер» и прочих бронированных хищников. Этот зверинец нужно было не только остановить, но укротить. В души и сердца многих бойцов сами названия вражеских зверюг вселяли тревогу и подсознательный страх. Возможно ли сокрушить иноземную, поистине дьявольскую силищу? Лучшим лекарством от этого страха являлась учеба и подготовка.

Старший лейтенант Коптюк самолично наблюдал, как от занятия к занятию в бойцах крепла уверенность в собственных силах. «Пантеры» и «тигры» на поверку оказывались вовсе не такими неуязвимыми, как об этом кричали немецкие репродукторы. Сведения, полученные разведчиками, давали шанс противостоять вражескому зверинцу.

Наиболее уязвимыми местами новых «пантер» считались бока. Тонкую бортовую броню возможно было поразить умелым выстрелом расчета «пэтээровцев», не говоря уже об артиллерийском снаряде даже «сорокапятки». Еще одним слабым местом вражеской «кошки» была ее бронированная морда. Маска орудия и нижняя лобовая часть башни также были уязвимы для выстрелов «пэтээровцев» и артиллерийских снарядов.

Сложнее обстояли дела с «Тиграми». К этому монстру действительно с теми огневыми средствами, что имелись в распоряжении штрафников, было практически не подобраться. Но надежда все-таки оставалась. Слишком неповоротливыми являлись эти почти шестидесятитонные чудовища, и все-таки оставался шанс подобраться к этой громадине сбоку и попытаться вывести из строя ее ходовую часть.

XIV

При длившейся несколько недель подготовке оборонительных позиций командиры учитывали и запланированные противником удары артиллерии и авиации. Ячейки бойцов, огневые точки, укрытия были устроены с таким расчетом, чтобы максимально исключить потери от вражеских артобстрелов и авианалетов.

Приказ на боевую готовность поступил рано утром, а потом потянулось томительное ожидание. Старший лейтенант Коптюк практически безвылазно находился на наблюдательном пункте взвода, неподалеку от установленного в блиндаже телефонного аппарата. Здесь же занял позицию командир минометчиков лейтенант Лазерко. Он лично прибыл на передний край, чтобы командовать одним из своих расчетов, распределенных по всему батальону. На бруствере был установлен принесенный лейтенантом перископ, значительно облегчивший процесс наблюдения за нейтральной полосой.

Еще с вечера Федора не покидало возбужденно-нервное состояние. Слишком долго не были они в деле. По глубоким, частым затяжкам, которыми Лазерко в один присест докуривал папиросу, Коптюк сразу уловил, что не один он нервничает, ожидая, когда начнется.

Наблюдательный пункт покидать никак нельзя. В любую минуту мог поступить боевой приказ. Самые свежие распоряжения, полученные через ординарца Степанкова из штаба роты, касались отражения возможного массированного наступления немцев.

По ходам сообщений, сменяя друг друга, на НП то и дело пробирались замы командира взвода, командиры отделений. Докладывают текущую обстановку. Это приказ Коптюка. Но вот проходят первые полчаса, потом еще, потом тревожное ожидание растягивается в тягучую вереницу часов.

Немцы начинают минометный обстрел. Неужели началось? Нервы старшего лейтенанта напряжены до предела. Никаких распоряжений из ротного КНП не поступило. Телефон по-прежнему молчит. Федор решил отправить посыльного в штаб роты с текущим докладом.

XV

Шустрый Степанков тут же исчез, но уже минут через двадцать возвратился с одним из связистов. Вражеская мина повредила телефонный кабель, и связисты отправились его восстанавливать. По словам ординарца, на ротном КНП все по-прежнему. Из штаба батальона новых указаний нет. Самого капитана он не застал, так как того срочно вызвали к комбату. Доложил об обстановке на отрезке второго взвода начальнику штаба.

В роте говорят, что в район главной полосы обороны прибывают новые подразделения. Видели, как выгружаются гвардейские минометы. Лазерко, услышав эту новость, пытается подробно расспросить Степу, но тот только пожимает плечами.

— Откуда ж я знаю, что у них за вооружение, товарищ лейтенант?.. — оправдываясь, пожимает тот плечами. — Мне ж писарь штабной, Вова Разгильдеев, информацию вкратце так рассказал. И то не своими глазами их видел, а с чужих слов. Говорит, секции какие-то выгружали. Диковинного вида: деревянные клетки, а в них снаряды агромадные. В ящиках, таких огромных, что вчетвером еле их выгружали. И клетки, значится, эти… Точно зверинец какой привезли. Говорит, зам по строевой сам таких раньше не видел…

— Деревянные клетки? — переспросил Лазерко. — Ящики, говоришь? Похоже, что не ящики это…

Слушал командир минометчиков жадно, стараясь извлечь из слов посыльного нужную ему информацию. Когда услышал про деревянные клетки, сразу разулыбался. Будто узнал, что ему лично посылку из дома прислали.

— Никакие это не клетки… — радостно, со знанием дела, сказал Лазерко. — По всему выходит, что прибыли к нам реактивные минометы. Ух, знать бы, какая модификация… Хорошо бы, если б М-30. У них калибр 300 миллиметров.

Услышав о том, что за махины могли подогнать в район позиций штрафного батальона, все невольно удивились. Коптюк только слышал об имевшихся в войсках реактивных установках, но сам их не видел. Посыпались вопросы. Лазерко с готовностью и нескрываемым удовольствием дал подробную справку.

— Они, в зависимости от калибра снаряда, есть разные — М-13, М-30 и М-31. Мощные, я вам скажу, снаряды. Один «трехсотый» имеет весу почти 92 кило, если быть точным, — 91 с половиной килограмм… — сверкнул познаниями минометчик. — Правда и летит он поменьше. Всего четыре километра. Все-таки запускать его с рамы не так удобно, как вести огонь из ствольного миномета или из орудия. По скорострельности тоже уступает. Монтируют их по восемь на такую раму, прямо в деревянной укупорке. Она же и направляющей служит, когда выстрел производят… Иной раз полетит этакая мамаша под сто килограмм, да стабилизатором за собой деревянную обертку потянет. Так та только в воздухе уже отпадает. Забавно выглядит!..

XVI

Обед доставили люди Мурзенко прямо в окопы и точно в полдень. Эта пунктуальность «переменников» совсем не обрадовала. Только и разговоров о предчувствиях, что вот-вот начнется. Кто-то уминает свою порцию горячего супа с краюхой хлеба, а кто-то прячет хлеб про запас, хлебая один суп, объясняя это тем, что кишки перед боем лучше держать пустыми. Мало ли что, можно и пулю схлопотать, а на полный желудок рана в живот становилась смертельной почти автоматически.

Сразу после обеда из штаба роты вдруг поступает команда на отбой боевой готовности. Командирам взводов приказано выставить в траншеях дозорные охранения, а всем остальным выдвинуться ко второй линии. Обстрел первых позиций вражескими минометами продолжается, правда, стрельба ведется вяло и вразброс, практически не создавая помех «переменникам».