Смертельный огонь. В гибельный шторм - Ник Кайм

Саркофаг с Вулканом поместили на нижние уровни крепости, в надежно запертый склеп, и Нумеон злился, что после проделанного пути они всего лишь поменяли одну гробницу на другую.

Владыка Змиев не должен был лежать в окружении холодной стали и холодного камня. Огонь звал, но сначала следовало отбить нападение Гвардии Смерти.

Собрав все силы легиона, Рай’тан надеялся сосредоточить гнев Гвардии на нем, а не на смертных, которые укрывались в городах-убежищах. Нумеон не сомневался, что это сработает. Гвардии Смерти нужен был Вулкан, это они подтвердили своими действиями. Где бы примарх ни был, они ударят со всей силы именно туда.

— Они идут, — объявил Зитос, и все взгляды обратились к небу.

Ракеты при ударе разрушались, выпуская в атмосферу смертельную заразу: плотоядные бактерии в сочетании с ядом нервно-паралитического действия образовывали смертельный состав, способный за секунды превратить в жижу целое население.

Большинство миров погибло бы после такой бомбардировки, их армии превратились бы в кашу, а военная техника — в ржавые, бесполезные остовы. Но Ноктюрн не был таким, как большинство миров. Он губил жизнь с момента своего возникновения, был анафемой для всех, исключая самых крепких.

Яды начали гореть, едва оказавшись на воздухе, но раскаленная атмосфера уничтожила их не сразу. Они сопротивлялись, как смертельная болезнь, отказывались уходить, менялись, боролись за жизнь. Словно что-то разумное и бесконечно изменчивое опустилось на мир смерти, чтобы полностью его выжечь.

От наиболее концентрированных сгустков повалили желчно-желтые миазмы. Они стремительно, жадно распространялись, добавляя веса жуткой теории о разумном яде, у которого цель более сложная, чем у простого вируса или скопления спор.

Рай’тан почуял опасность еще до того, как щиты задрожали от помех.

— Активировать огнеметы.

Батареи автоогнеметов, расположенные по всей территории аванпоста, выпустили настоящее инферно. Дальность орудий была ограничена, но пожиратель жизни к тому моменту набрал такую скорость, что почти добрался до внешних рубежей обороны. Над пустыней прокатились пламя и обжигающий пар, как белые кровяные клетки мира, борющегося с вредителями.

Яд замедлил свое действие, едва не отступил, но выдержал.

Когда он добрался до стен, ряды встроенных сжигателей выпустили огонь такой мощи, что за ослепляющей дымкой ничего не было видно. Воздух возле щитов раскалился, как в печи, до температуры, способной расплавить сталь. Пламя было настолько сильным, что внешние пустотные щиты потемнели, скрыв пространство за ними.

Нумеон надел шлем. Он был последним, его менее опытные братья уже проверяли герметичные замки на броне. Если пожиратель жизни проберется внутрь, боевые доспехи их не спасут, но Саламандры никогда не были скоры на капитуляцию, даже если смерть казалась неизбежной.

— Поджигательные отряды, — приказал он по воксу и услышал, как приказ разнесся по всем Драконийским вратам, а отделения Саламандр с огнеметами заняли позиции в авангарде.

Стоял невероятный шум: пламя ревело, горящий яд издавал постепенно слабеющий визг. Нумеон не видел, что происходит за пустотными щитами, но представлял, что там сражаются два левиафана.

— Сколько мы можем выдержать? — тихо спросил Зитос, отвлекая Нумеона от этих мыслей.

— Скоро узнаем.

Обстрел шел почти двадцать минут, пока авгуры на «Саване жнеца» не показали его неэффективность.

Ничто не спаслось, кроме Змиев, защищенных стенами из закаленного керамита, и на несколько секунд над потрескавшейся землей воцарилась тишина, которую нарушал лишь далекий вой разбуженных глубинных драконов далеко внизу.

— Я слышу гром другого рода, брат, — сказал Зитос.

— Земля гневается, — ответил Нумеон.

— Они будут бить по нам снова и снова, пока мы не сломаемся, — заметил Зитос.

— Эта крепость выдержит все, на что способен их корабль. Подкрепление с Прометея скоро явится. А им нужно убить Вулкана быстро, промедление равнозначно самоубийству. Как только наши бывшие кузены это поймут, они спустятся сюда.

Зитос мрачно улыбнулся, обменявшись с Нумеоном взглядами.

— Когда это случится, они наши.

За неудачным вирусным обстрелом последовали обычные боеголовки, но и они не справились с мощными пустотными щитами.

Вторая бомбардировка продолжалась восемнадцать минут без остановки. Но когда ее грохот утих и на гигантской равнине улеглась пыль, оказалось, что Саламандры по-прежнему стоят под своими щитами, совершенно невредимые.

— Что теперь? — спросил Зитос. — Еще один обстрел?

Нумеон покачал головой:

— Теперь мы будем ждать.

Бомбардировки закончились, и скоро должна была начаться настоящая атака.

Гранд-крейсер «Саван жнеца», мостик

Лестигон встал с трона и надел шлем.

Он всегда считал вирусную бомбардировку эффективной военной тактикой, но она не помогла. Как и последующий обстрел. Крепость, в которой Змии держали Вулкана, явно была крепкой.

Но он сомневался, что она хорошо укомплектована людьми. После урона, который легион понес на Истваане V, Саламандр не могло быть много.

Не дав Проповеднику что-либо возразить, Лестигон решил, что возьмет эту крепость штурмом и силой заберет свой трофей. Ничто его не остановит.

— Следите за ним, — бросил он двум Гвардейцам Смерти, которые охраняли мостик.

Он покосился на Квора Галлека, спускаясь с командной платформы.

— Проповедник мне потребуется, когда я вернусь с телом Вулкана и божественным оружием.

С гибелью «Монархии» и людей Квора Галлека исчезла даже видимость союза между ними. Лестигон не скрывал, что считает Квора Галлека своим инструментом, который он использует по максимуму и выбросит, если захочет.

Он не собирался пускать лживого пса в атаку, где тот мог ускользнуть или предать Гвардию Смерти. Пусть он лучше остается на борту «Савана жнеца». Трус не вздумает ничего предпринимать под прицелом их оружия; у него для этого не хватит ни духу, ни мозгов.

Лестигон уже был у выхода с мостика, когда Квор Галлек заговорил, остановив его.

— Ты поклялся, что фульгурит будет моим. Сам предложил сделку.

Лестигон издал горлом влажное клокотание вместо смеха.

— Ты получишь его, Проповедник, но работать он будет в моих интересах.

— Мы об этом не договаривались.

— Да, но ничего больше я не предлагаю. Меня, в отличие от твоих демонов, не так легко связать пактами.

Лестигон ушел, но до мостика еще некоторое время доносился его презрительный смех.