Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

Гестаповские и абверовские контрразведчики не только установили адреса радиоквартир Копли… Дешифровальная служба привлекла к работе известного германского математика Вильгельма Фаука, и с его помощью ей удалось прочитать одну из перехваченных телеграмм «Красной капеллы». В ней оказались три берлинских адреса. Контрразведке не составило большого труда установить, что они соответствуют адресам обер-лейтенанта Харро Шульце-Бойзена, высокопоставленного чиновника министерства экономики Арвида Харнака и писателя Адама Кукхофа…

На секретнейшем заседании руководителей абвера и гестапо, которое проводил адмирал Канарис, было принято решение о создании специальной группы гестапо по разработке трех антифашистов под руководством Фридриха Панцингера, начальника отдела безопасности рейха. Отныне телефоны подпольщиков прослушиваются денно и нощно, ни один их шаг не остается без контроля.

Принц-Альбрехтштрассе. Унтерштурмфюрер СС Иоганн Штюбинг находит в архивах дело Шульце-Бойзена, относящееся к 1933 году. (Позже Гиммлер попытается использовать это досье для того, чтобы дискредитировать Геринга в глазах фюрера.) Вместе со Штюбингом работает Хоре Хайльман, член «Красной капеллы». В день, когда Штюбинг нашел досье Шульце-Бойзена, а это случилось в субботу 29 августа 1942 года, Хайльман, поняв, какая опасность грозит руководителю подпольщиков, позвонил ему домой. К телефону подошла служанка, сказав, что Харро нет дома, поскольку он отправился на соревнования яхтсменов, которое проводилось в тот день на Ванзее. Хайльман оставляет свой служебный телефон с просьбой срочно позвонить, когда появится Шульце-Бойзен.

В понедельник утром, вернувшись домой, Харро находит записку своей служанки. Имени абонента, которому нужно позвонить, нет. Шульце-Бойзен набирает номер телефона. Трубку берет Штюбинг.

— Слушаю…

— Говорит Шульце-Бойзен.

— Кто, кто?

— Шульце-Бойзен. Простите, видимо, я перепутал номер телефона. Вероятно, ошиблась моя служанка.

Штюбинг моментально докладывает о состоявшемся разговоре Панцингеру. В тот же день, вызвав под благовидным предлогом Шульце-Бойзена из здания министерства авиации, Панцингер с эсэсовцами в штатском арестовывают руководителя «Красной капеллы» прямо на улице. Коллегам Харро по министерству сообщается, что он срочно командирован с секретной миссией в одну из дальних стран. Жену Шульце-Бойзена арестовывают в поезде, когда она возвращается из Бремена в Берлин. Арвида Харнака и его супругу берут тремя днями позже.

…С 30 августа по 26 сентября 1942 года черные машины гестапо носились по улицам Берлина и других германских городов, разыскивая членов «Красной капеллы».

Подпольщик Хорст Хайльман, работавший в военной контрразведке до самого последнего часа, пока его не схватили эсэсовцы, делал все для того, чтобы предупредить оставшихся на свободе товарищей о нахлынувшей как снежная лавина смертельной опасности. Сам он передал своей соседке по дому, актрисе Риве Холси, чемодан с антинацистскими брошюрами и листовками. Актриса — старый и верный друг Хайльмана, она все понимает и не выдаст… Мать и жена Ганса Коппи сумели незаметно вынести радиопередатчик и, вдребезги разбив его, рассеять обломки в развалинах разбомбленного дома. Запасной передатчик они выбрасывают в Шпрее.

Те, кому удалось незаметно избавиться от явных улик причастности к берлинскому подполью, сначала было вздохнули свободно. Но надежды избежать арестов оказались иллюзорными. Гестапо и абвер засекли всех или почти всех. Вместе с членами «Красной капеллы» на эшафот Плетцензее попадут даже те, которые были просто знакомы с руководителями подполья. Бежать из Германии практически невозможно. Лишь Хорст Хайльман, пока еще находящийся вне подозрений, имеет в кармане загранпаспорт. Но он отвергает этот единственный шанс ради спасения своих друзей.

27 сентября в казематах гестапо томятся уже 118 человек, прямо или косвенно связанных по антифашистской борьбе с «Красной капеллой»… Но пока никто ничего не знает. Шуль-це-Бойзен ходит по тюремным коридорам в форме обер-лейтенанта Люфтваффе со всеми своими регалиями. Графиня Эрика фон Брокдорф рассказывает смешные истории, чтобы поддержать бодрый дух у сокамерников. Балерина Ода Шоттмюллер проделывает ежедневные экзерсисы и танцует в своей камере, чтобы не утратить профессиональной формы…

Когда все берлинское подполье оказалось в гестаповской тюрьме, Геринг приказал имперскому прокурору Редеру вес-ти процесс в абсолютной секретности, намекнув также на то, что Гитлер оставляет за собой право определить меру наказания основным руководителям «Красной капеллы».

Блицпроцесс над участниками берлинского подполья заканчивается 19 декабря. Редер требует для всех смертной казни. Трибунал тем не менее приговаривает четырех антифашистов к длительному тюремному заключению. Но Гитлер возвращает судьям «мягкий», по его мнению, приговор, требует его пересмотра. Воля фюрера молниеносно исполняется. Теперь все руководители «Красной капеллы» приговорены к смертной казни. Для четверых из них: Шульце-Бойзена, Харнака, Коппи и Кукхофа фюрер требует виселицы — самой позорной и самой мучительной казни. На виселицах Плетцензее люди умирают медленнее, чем от топора гильотины… Гитлер об этом знает.

Итак, процесс закончился 19 декабря. Но с 24 декабря по 6 января в рейхе по традиции не приводятся в исполнение смертные приговоры. Рождество. Гитлеровские палачи сентиментальны. В данном же случае не до сантиментов. Фюрер и его подручные не могут примириться с мыслью, что антифашисты увидят зарю нового года. 21 декабря Гитлер отказывает в помиловании приговоренным и генеральный прокурор отдает приказание подготовить к 22 декабря все для казни «особо опасных преступников». В полдень 21 декабря приговоренных переводят из гестаповских застенков в тюрьму Плетцензее. В трех десятках метров от камер смертников несколько плотников сооружают какое-то подобие виселицы. В рейхе применяли в основном гильотину. Поэтому гитлеровское нововведение заставляет срочно искать палача, умеющего обращаться с намыленной веревкой. Одновременно готовят гильотину. В камерах смертников антифашисты пишут последние письма своим родным и друзьям. Адам Кукхоф не отказывается побеседовать с тюремным капелланом. «Я не сожалею ни о чем, — спокойно говорит он ему. — Я умираю убежденным антифашистом». Балерина Ода Шоттмюллер говорит своим друзьям: «Ну и что? Я никогда не хотела стареть. Что хорошего в постепенном превращении в мумию?» Графиня Эрика фон Брокдорф в ответ на предложение тюремного священника Ома исповедоваться и принять перед смертью причастие, с улыбкой ответила: «Зачем, святой отец? Какое это имеет значение, если через несколько часов мое тело превратится в кусок мыла…»

Казнь назначена на 5 часов утра 22 декабря 1942 года. Всю ночь в камерах смертников горит свет. В четыре часа в Плетцензее приезжают представители военного трибунала, гестаповцы, эсэсовцы и прокурор Редер. В 4 часа 10 минут помощники палача, «ассистенты», как их здесь называют, совершают последний туалет приговоренных: обрезают им волосы вокруг шеи и переодевают в длинные серые рубашки. В 4 часа 45 минут подпольщиков выводят в коридор и выстраивают в две шеренги: мужчин и женщин отдельно. Колонна начинает двигаться к месту казни. Впереди ее спокойно идет Харро Шульце-Бойзен. Капеллан подходит к подпольщику со словами утешения. Харро улыбается и отрицательно качает головой. Потом наклоняется к уху священника и шепчет ему стихотворение, которое только что спрятал в своей камере: