Код Вавилона - Уве Шомбург

Зоя Перселл бросилась к Дюфуру и с размаху ударила его коленом в пах. Дюфур взвыл от боли и выронил чашки. Скорчившись, он упал на колени, сжав ладонями ушибленное место.

— Заткни пасть, Зоя! — Торнтен сухо глянул на Салливана: — Приготовьте все для отъезда. Сваливаем отсюда. Все!

Салливан посмотрел на Спэрроу, прежде чем перевести взгляд на Криса. Спэрроу перенацелил свой пистолет с Дюфура на Криса.

— Идиоты! Вы же все дураки в мелкую клеточку! — Зоя Перселл гневно повернулась к Торнтену: — Хэнк, дай сюда ампулу! Отдай ее мне! Я сама поставлю мальчику укол! И прямо сейчас!

София-Антиполис близ Канн

Ночь вторника

Крис вышел из клиники на подъездную дорогу, где стояли две машины неотложной помощи. Два лимузина «Ситроен» замыкали этот небольшой конвой спереди и сзади.

Уже подкрадывались сумерки, и яркие краски дня смягчились в лучах заходящего солнца. Подъездная дорога лежала в тени зданий, и фонари уже зажглись.

Воздух был приятный и мягкий — самое время посидеть у пляжного променада с бокалом красного вина. А вместо этого Спэрроу подгонял Криса вперед, уперев дуло ему в спину.

Люди из команды Салливана стояли у машин, моторы уже работали. Свет фар привлекал насекомых, которые так и летели к своей жаркой смерти.

— Теснее друг к другу! Ну наконец-то! — Торнтен нетерпеливо дал отмашку, когда Крис дошел до заднего бампера ближней санитарной машины.

Торнтен спешил поскорее убраться отсюда. Он чуял опасность. Он даже не стал спрашивать у Криса о значении глиняных табличек. Все это могло подождать.

Крис оглядел здоровенного охранника рядом с Торнтеном:

— Охрана и путы? Что, так надо? Достаточно было связать меня одного. — Он указал на Джесмин, которая уже сидела с монахом в машине. Ее руки тоже были связаны на запястьях. Веревка корябала кожу.

— Из чистой предосторожности, — Торнтен самодовольно улыбнулся. — Садитесь уже, пора ехать! — И, повернувшись к Салливану: — Наш самолет в Ницце стоит наготове?

Салливан кивнул:

— Все распоряжения отданы.

— Приберите здесь все. Нельзя, чтобы трупы нашли. Это ясно? Как управитесь, сразу поезжайте за нами. Вы мне там понадобитесь.

— И не забудьте документы по этому Гилфорту, — напомнила Зоя Перселл. — Здесь ничего нельзя оставлять. Ни одной бумажки.

Салливан игнорировал ее и смотрел только на Торнтена.

— Там за это время все подготовят. И в Калифорнии, и в Бостоне. Можете выбрать себе лабораторию.

— Проследите, чтобы здесь все держали язык за зубами.

— Хэнк, надо ехать! — Зоя Перселл беспокойно переминалась с ноги на ногу.

— Эндрю поедет впереди, сам лично будет стеречь мышей, пробы и кости.

— Как Голлум кольцо! — язвительно хихикнула Зоя Перселл.

— Ведьма.

— Хэнк! Он присвоит их.

— Ученый здесь он, а не ты.

— Почему ты так несправедлив ко мне? Герой-то не Эндрю, а я. Это я поймала Снайдера. Фолсом и Дюфур — ничтожества. И ты знаешь, чего я хочу…

— Да, Зоя. Ты хочешь стать генеральным директором. Прекрати, наконец.

Короткий вой сирены разорвал ночную тишину.

— Проклятье, что такое? — Торнтен всматривался вдаль.

По подъездной дороге в горку подъехала машина жандармерии и остановилась у конвоя.

— Ни раньше ни позже, как назло! Я так и знала! — простонала Зоя Перселл.

Несколько секунд не происходило ничего, потом медленно, бесконечно медленно открылись дверцы. Два жандарма в темно-синих униформах вышли — рослые, невозмутимые, полные самоуверенности безраздельные властители. Они так и остались у своей машины, вновь и вновь окидывая взглядом конвой.

— Салливан, урегулируйте вопрос, — прошипел Торнтен. — Мы должны отсюда выехать — неважно как.

Салливан немного постоял, потом кивнул охраннику. Вдвоем они направились к жандармам.

— Случайность или чей-то сигнал? Но чей?

— Молчать, Зарентин. — Торнтен покусывал нижнюю губу. — Если вы сделаете хоть одно неверное движение, я вас прикончу.

Один из жандармов жестом остановил Салливана и его спутника.

Жандармы медленно двинулись с места. Ленивой походкой они приближались, как два льва к стаду антилоп. Не доходя метров десять, они двинулись параллельно машинам, держась за кобуру своих пистолетов. Передний поднес к лицу переговорное устройство.

Поравнявшись со второй машиной, они вдруг повернули к ней.

— Кранты, — засмеялся Крис.

— Их всего двое, — тихо сказал Торнтен, не сводя глаз с полицейских.

Крис отступил на шаг и оказался рядом со Спэрроу.

— Они что-то заподозрили! — пробормотал он и сделал еще шаг назад.

Внезапно тишину разрезал женский вопль. То был нарастающий звук, который преодолел уже пару октав и никак не хотел кончаться, становясь все протяжнее.

— Это Анна! — воскликнула в санитарной машине Джесмин и вытянула шею.

Оба жандарма остановились, достали оружие и сосредоточились на передней санитарной машине.

Салливан двинулся с места и медленно направился к полицейским. Он поднял руку, чтобы его люди следовали за ним.

— Уймите ее! — прошипела Зоя Перселл рядом с Торнтеном.

Внезапно санитарная машина качнулась. То Джесмин вскочила с сиденья и бросилась наружу. Она налетела на Спэрроу, который от неожиданности потерял равновесие и упал на асфальт. Джесмин упала на него, ожесточенно отбиваясь. Спэрроу попытался удержать ее, но она откатилась в сторону.

Крис нырнул вниз и обрушил связанные руки на грудь Спэрроу. У того изо рта со свистом вырвался воздух. Он закатил глаза, и голова его отвалилась на сторону.

— Что? — Зоя Перселл повернулась: — Хэнк!

Председатель зачарованно следил, как люди Салливана окружали двух жандармов.

Крис вырвал оружие из полураскрывшейся ладони Спэрроу.

Джесмин вскочила на ноги и бросилась вперед.

Крис прыгнул и отшвырнул Зою Перселл в сторону. Потом приставил дуло к затылку Торнтена. Торнтен оцепенел.

— Дальше все пойдет по моим правилам, — Крис нажал посильнее. — К передней санитарной машине!

Между тем люди Салливана взяли жандармов в плотное кольцо. Патовая ситуация давала Крису время.

— Быстро! Быстро! Быстро!

Они добежали до задней двери передней санитарной машины. Джесмин первая вскочила внутрь и приникла к Анне, которая по-прежнему пронзительно кричала. У левой стенки стояла каталка с детским тельцем под одеялом. Жак Дюфур апатично сидел на скамье напротив, глядя в пустоту перед собой.