Похоронный марш марионеток - Фрэнк Де Фелитта

— Вставай, — приказал Крис, — мы поднимаемся на факел!

— З-зачем?

— Потому что там происходит финальная сцена фильма. И у нас с тобой это финальная сцена!

— Нет…

— Покажем этим ублюдкам, что такое настоящий хичкоковский финал!

В руке Криса сверкнул нож.

— Нет… — умоляла Кей.

— Ты будешь делать то, что тебе говорит режиссер, малышка!

Крис взмахнул ножом, лезвие прошло совсем рядом с ее лицом. Кей охнула и отпрянула, ударившись спиной о железные перила лестницы.

— Нет… — просила она. — Ты же не хочешь так закончить фильм!

— Почему бы и нет?

— Потому что в фильме погибает Норман Ллойд!

Крис обернулся. Сантомассимо стремительно приближался.

— В фильме запаниковал именно Норман Ллойд! — выкрикнула Кей.

— Профессор, что за чушь вы несете?

Внезапно все вокруг приобрело зернистую структуру. Потемнел пиджак Криса. Потемнели его волосы. На Кей вдруг оказалось давно вышедшее из моды платье. Рука, которую она, защищаясь, вытягивала вперед, стала неестественно белой, как в старых фильмах. И вся площадка предстала перед ней в черно-серых тонах.

СРЕДНИЙ ПЛАН. РОБЕРТ КАММИНГС. ПОЛИЦИЯ. ДЕНЬ

Роберт Каммингс и полицейские бегут по металлической лестнице

КРУПНЫЙ ПЛАН. НОРМАН ЛЛОЙД. ПОЛИЦИЯ. ДЕНЬ

В панике Ллойд разворачивается и один бросается наверх по металлической лестнице к факелу

— Видишь? Я же тебе говорила! — крикнула Кей.

— Что говорила? — Крис схватил ее и грубо толкнул к лестнице, почти вертикально уходившей вверх.

— Присцилла Лейн не поднималась на факел! Норман Ллойд увидел полицию и побежал туда один, — сказала Кей с расстановкой, словно объясняя нечто важное бестолковому студенту.

Крис взмахнул ножом, лезвие, ударившись в железные перила, выбило искры.

— Я ломаю условности и стереотипы! Я ставлю сцены так, как хотел поставить их Хич! Быстро поднимайся наверх, сука!

Он подгонял ее, размахивая ножом.

Железная дверь, выводившая на площадку факела, распахнулась. Вместе с ней открылось бесконечное осеннее небо, холодное и равнодушное, как сама смерть. Кей казалось, что она попала в какое-то другое время и другое место и что человек у нее за спиной — иностранец.

Он был Норманом Ллойдом, нацистским шпионом. На одной из лекций в университете она рассказывала студентам, что безумцы редко фигурируют в фильмах Хичкока. Зритель никогда не станет симпатизировать герою-психопату. А Хичкок хотел, чтобы изображенные им убийцы вызывали симпатию публики.[197]

В один миг все видения рассеялись. Крис вытолкнул ее на открытую площадку факела, огражденную доходившими до пояса перилами, за которыми начинались двести футов головокружительной высоты.

— Кей! — закричал Сантомассимо, поднявшись на площадку тиары.

На полу в полоске солнечного света, лившегося сквозь высокое окно, лежал попкорн. Сантомассимо остановил на нем взгляд, горько усмехнулся, понимая, что это значит, и крепко сжал револьвер.

— Лейтенант, дверь к факелу закрыта, — сказал Уилсон.

— Нам придется брать его штурмом, — сказал Марксон.

— Я могу продырявить ему башку, — сказал Уилсон. — Честное слово, могу.

— Нет, — угрюмо отрезал Сантомассимо. — Она с ним. Я пойду один.

Сантомассимо быстро поднялся по лестнице. Железная дверь была чуть приоткрыта, он осторожно вытянул шею и заглянул в щель. Он увидел, как Крис, сжимая в одной руке нож, а другой обхватив Кей за шею, навалился вместе с ней на перила металлической ограды. Сантомассимо прижался животом к холодным ступеням и медленно, стараясь не шуметь, начал поднимать револьвер. Крис приставил лезвие ножа к горлу Кей. Они боролись, и голова Кей то и дело закрывала Криса. Стрелять было слишком рискованно. Сквозь свист холодного ветра до Сантомассимо долетели обрывки разговора. Он не мог понять, то ли Кей просто тянет время, то ли происходит что-то еще.

— Ты что, не согласна, что Хичкок предпочел бы именно такой финал? — кричал Крис.

— Погиб убийца, Крис! — кричала в ответ Кей.

— Фальшь! Фальшь!

— Нет, он погиб заслуженно! Он был шпионом! Убийцей! Человеком, лишенным совести!

— Злодеи получают по заслугам, а влюбленные под фанфары отправляются на супружеское ложе! Это фальшь! Так не бывает!

Сантомассимо подтянулся немного выше. Кей отклонилась назад, опираясь на тонкие перила, открывая голову Криса, но тот дернул ее к себе и вновь оказался прикрыт.

— Чем тебе не нравятся счастливые финалы? — выкрикнула Кей.

— Они неправдоподобны! Жизнь дерьмо, и она заканчивается дерьмом!

— Если бы Кэри Грант был убит «кукурузником», то фильма бы просто не было.

— Это ничего не доказывает!

— Хичкок всегда оправдывал ожидания зрителей!

— Хичкок сворачивал им мозги набекрень, заставляя принять то, что сам ненавидел!

— Люди нуждаются…

— Даже по телевидению он всякий раз принужденно извинялся за то, что убийце удалось осуществить задуманное.

— Это был его стиль…

Неожиданно Крис идеально сымитировал ленивый и зловещий говор Альфреда Хичкока — говор кокни,[198]со свойственной им манерой растягивать слова:

— «Позже убийца был пойман ретивым полицейским, недавно закончившим академию…» Все это так, пустое, всего лишь пища для ума, и Хич знал это!

Они говорили на своем, только им понятном языке, на тайном языке посвященных. Сантомассимо с ужасом осознал, что втянул Кей в невероятно опасное дело, и сейчас, столкнувшись с безумным сознанием серийного убийцы, ее собственный рассудок, кажется, пошатнулся.

— Крис!! — закричал он и, толкнув дверь, выпрыгнул на площадку факела.

Металл под его ногами отозвался оглушительным грохотом. Крис резко повернулся и увидел нацеленный ему в голову револьвер. Пальцы Сантомассимо подрагивали от еле сдерживаемого желания нажать на курок. Кей отодвинулась от Криса. С расстояния в пятнадцать футов одного выстрела было достаточно, чтобы разнести его голову на куски.