Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс

Рой ингибиторов перестроился, неотвратимо приближаясь к нему. Дистанция была еще слишком велика и машины слишком рассеяны в пространстве, чтобы рассчитывать на эффективное применение гипометрического оружия. Ремонтуар решил приберечь его в качестве последнего козыря. Нельзя было исключать, что ингибиторы, несколько раз испытав на себе действие этого новшества, смогут разработать средство защиты. Так уже случалось с другими типами вооружений: раз за разом ингибиторы находили средства защиты от человеческих технологий, в том числе от тех, что предоставила Аура.

Возможно, машины ничего и не изобретали, а просто извлекали все необходимое из битком набитой древней расовой памяти. Такая гипотеза беспокоила Ремонтуара куда больше, чем умение ингибиторов адаптироваться и вооружаться посредством мышления. Если имеешь дело с враждебным разумом, всегда есть надежда превзойти его интеллектуально; существует также шанс, что излишняя самоуверенность или, напротив, чрезмерные сомнения в себе сослужат противнику плохую службу. Но что, если деятельностью ингибиторов руководит не рассудок, а некий древний инстинкт, заархивированная программа противодействия, безынициативный бюрократический аппарат тотального уничтожения?

Галактика очень стара, каких только умников она не повидала на своем веку! Весьма вероятно, что ингибиторы накопили и проанализировали сведения о созданных разумными расами технологиях. И если волки до сих пор не применили эффективные системы защиты и нападения, то лишь потому, что разархивирование – медленный процесс, а сам архив распределен между большими и малыми группами ингибиторов. Но это лишь означает, что в отдаленной перспективе люди ничего не смогут противопоставить машинам. У человечества нет средств для полной победы, а выигранные бои местного значения его не спасут. Если прогнозировать в галактических масштабах, смотреть за пределы горстки солнечных систем, то человечество обречено.

Впрочем, Аура через свою мать сообщила, что еще не все потеряно. Она дала надежду если не разгромить ингибиторов, то, по крайней мере, выиграть время.

Из разрозненных, спутанных сообщений Ауры удалось понять только жалкие клочки. Лишь изредка сквозь шум помех пробивались краткие осмысленные сигналы, гроздья четких слов.

Хела. Куэйхи. Тени.

Детали большой мозаичной картины, изобразить которую целиком Аура не могла по причине младенческого возраста. Ремонтуару оставалось только экстраполировать, опираясь на эти фрагменты и на сведения, полученные до того, как Скади похитила Ауру и, возможно, погибла вместе с ней. Эти обрывки определенно что-то значили, какими бы бессмысленными ни казались. Между двумя словами соблазнительно проглядывала связь: имена Хела и Куэйхи бередили в памяти Ремонтуара какие-то ассоциации. Но ему ничего не было известно о тенях.

Что же это за тени, почему Аура сочла необходимым сказать о них?

Стая ингибиторов находилась уже совсем близко. Машины перестраивались, образуя вокруг его корабля два рога, черные клещи с просверками фиолетовых молний. Уже угадывались признаки кубической сингонии, обрезные кромки, ступенчатые кривые.

Ремонтуар проверил боевые системы корабля, учел ущерб, полученный в перестрелке с сочленителями. Применять гипометрическую пушку он пока не хотел, да и сомневался, что успеет изготовиться для второго выстрела, прежде чем до него доберутся недобитые ингибиторы.

Впереди заметно увеличилась планета жонглеров образами и паразитов-людей. Некоторое время он не следил за первой стаей машин, но те по-прежнему находились прямо по курсу, уже заныривали в хрупкую биосферу. Половина мира перед ним была погружена во тьму, другая казалась бусиной из мраморной бирюзы, с крапинами белых облаков и воронками ураганов.

Ремонтуар решился: он выпустит мины-пузыри.

Через долю секунды в корпусе корабля-трезубца открылись люки. Еще через миг из люков в разные стороны вылетело полдюжины желтых снарядов величиной с дыню. Тотчас отверстия исчезли, корпус вновь стал непроницаемым.

Наступила тишина.

Прошла целая секунда, и мины взорвались в четкой хореографической последовательности. При этом не было ослепительных белых вспышек, поскольку устройства не имели ни инициирующего заряда, ни боевой части с антиматерией. В сущности, их и минами-то называли с большой натяжкой. Там, где срабатывала такая штуковина, образовывался двадцатикилометровый пузырь, как будто мгновенно надувался аэростат заграждения. Поверхность такой сферы была покрыта морщинами, как на усохшем плоде, и окрашена в густой пурпур, а еще она имела неприятную склонность спорадически менять радиус и гамму оттенков. Если мины в момент подрыва находились менее чем в двадцати километрах друг от друга, сферы пересекались, создавая космы фиолетовых и пастельно-синих эманаций.

Заключенный внутри мины-пузыря заряд был исключительно сложным, практически необъяснимым, как и устройство гипометрического оружия. Эти технологии были в чем-то схожи, и сходство позволяло предположить, что они созданы одной расой инопланетян или по крайней мере в один период галактической истории. По мнению Ремонтуара, мины-пузыри представляли ранний этап разработки затворниками технологии изменения метрики космоса. Как известно, затворники научились умещать целые звездные системы в малые объемы преобразованного пространства-времени, наделенные к тому же сверхъестественными оборонительными свойствами. При взрыве же мины-пузыря образовывалась нестабильная оболочка диаметром всего двадцать километров. Через несколько секунд пузырь сдувался, таял в нормальном пространстве-времени, исчезал из бытия, разбросав во все стороны экзотические кванты. Там, где только что находилась сфера, в параметрах континуума оставались крошечные следы стрессового воздействия.

При помощи технологии, полученной от Ауры, невозможно было создать сферу большего диаметра или хотя бы существующую на секунду дольше.

Выпущенные Ремонтуаром пузыри уже схлопывались, пропадали в случайной последовательности.

Он оценил нанесенный противнику урон. Там, где возникли сферы, угодившие в них ингибиторы прекратили существовать. В строю кубических машин появились круглые, математически правильные полости. Там мелькали кривые молнии, их бешеная пляска говорила о боли и ярости, охвативших неприятельскую армию.

«Кто сказал, что нельзя бить лежачего?» – подумал Ремонтуар и мысленно приказал кораблю выпустить оставшиеся мины веером в сторону окружающих его машин.

Однако на этот раз ничего не случилось. На его разум обрушился град сообщений об ошибке: механизм выброса мин, поврежденный в ходе недавнего обстрела, не сработал. Ремонтуару еще повезло, что корабль сумел отправить часть мин.

Ремонтуар впервые позволил себе пережить несколько мгновений ужаса – настоящего, замораживающего в жилах кровь. Запас средств защиты существенно сократился. У корабля не было брони: хоть Аура и предоставила сведения об этой инопланетной технологии, как и о технологии подавления инерции, вблизи укрепленного корпуса гипометрическое оружие работало нестабильно. Броня досталась от личинок; гм-оружие и мины-пузыри – от другой культуры. Увы, совместимость оставляла желать лучшего. Ремонтуар поступился штатными средствами защиты, чтобы вооружиться гипометрической пушкой, но пустить ее в дело до сих пор не решился.