Последний автобус домой - Лия Флеминг

На секунду она заподозрила, что все придумала, что это ей кажется. Но нет, там, внизу, происходило что-то странное… Покалывание, почесывание? Она не знала, что это такое, но нажала на кнопку срочного вызова и позвала на помощь, просто на всякий случай…

– Джой звонит! – прокричала бабуля. – Я ей сказала, что ты снова вцепилась в книжку! Ты заставила книгами уже все мои буфеты!

Оторвашись от того, чем она занималась – вырезала газетные заметки, – Конни настроилась выслушивать привычные новости об очередных успехах и планах Джой. Она приложила трубку к уху, обозначила свое появление чем-то вроде приветствия и дала слово Джой – та тут же затараторила без передышки.

– Во вторник мы открываем новый магазин… Перед Рождеством думаем устроить распродажу. Ты должна приехать на ланч! Сыр и вино. Все знакомые будут!

– Постараюсь. Но у меня стажировка, я должна подготовить горы отчетов.

Звонок Джой пришелся на один из дней, когда она еще не успела отойти от потрясения: она нашла пожилого мужчину мертвым, его никто не навещал, он просто насмерть замерз у себя гостиной. Так что никакого настроения для рождественского веселья у нее не было.

– Если уж Роза постарается, то и ты сможешь. Иначе все подумают, что ты удалилась в ссылку. Все будет устроено замечательно! А ты просто приди. И отказа я не приму. Заметь, предупреждаю я тебя более чем заранее!

– Хорошо, Джой. Только давай договоримся: никакого сводничества больше. Я счастлива, у меня все хорошо.

– А разве я когда-нибудь вмешивалась?! У меня и на себя-то времени не хватает! В общем, не забудь: в шесть тридцать. И оденься повеселее. И не вздумай отказаться в последний момент. Знаю я твои повадки!

Конни улыбнулась. Джой действительно из лучших побуждений старалась подыскать ей пару, но эта новая работа выматывала до предела. После своего развода Джой словно обрела новую жизнь, и Конни должна ее в том поддержать. Конечно, она постарается. А увидеть Розу – это всегда точно глоток живительного напитка.

Она села и снова погрузилась в конспекты и вырезки. Такой уж ритуал она себе завела: в конце каждого месяца собирать все новости, снимки, открытки, а потом складывать их в альбом – за весь год.

Вот фото – она на ступенях здания Паркинсона в Университете Лидса: выпускной вечер, она в магистерской шапочке и мантии, выглядит очень торжественно, рядом стоит преисполненная за нее гордости Эсма. Ну да, куда, как не в Лидс, она могла поехать учиться? Где же еще для нее была вероятность встретиться с маленькой дочкой! Глупо, конечно, вот так постоянно мечтать о встрече, но она ничего не могла с этим поделать, это желание никогда не оставляло ее, как и чувство вины, но три года пролетели почти незаметно, и вот теперь она проходит стажировку в пригороде Болтона на должность социального работника.

Высший балл за магистерскую диссертацию – совсем неплохо, если учесть, сколько времени она проводила на студенческих демонстрациях и акциях протеста. Год выдался кошмарным: убийство Мартина Лютера Кинга, потом Бобби Кеннеди, потом дикое предательство Чехословакии и жуткая «Пражская весна» с русскими войсками. Она вырезала и бережно хранила все заголовки – из уважения к этим событиям, а заодно вырезала и заметки о своей семье в местной газете: вот Роза родила чудесную малышку Амбер Валентину, а вот Артур Уолш стал самым юным футболистом Гримблтона за всю историю детского клуба.

То, что она увидела вокруг себя, когда начала практику в качестве социального работника, глубоко ее ранило: разрушенные дома, насилие, побои, невообразимая детская безнадзорность. Это был совсем другой мир, не имеющий ничего общего с ее уютным мирком в бабулином домике в Саттер-Фолде; это темная сторона 1960-х, и все-таки именно это она выбрала себе профессией, чтобы как-то уравновесить предательство, которое совершила сама.

Она страстно хотела помогать людям, но ее потрясло, какие лишения и страдания таятся на задворках улиц любого города. Масштаб этих бедствий превзошел все ее ожидания. Как же опекала ее семья… Прежде она совсем не видела настоящей жизни!

Но худшим из испытаний за время стажировки оказался случай, когда ее послали забрать ребенка у приемных родителей. Ей просто сказали пойти и забрать ребенка, который провел в этой семье почти три месяца.

Его родная мать, по прошествии уставленного законом периода на раздумья, передумала и отказалась подписывать окончательные бумаги. Вот и умница, решила тогда Конни, отправлясь в дорогой нарядный район в окрестностях Манчестера. Как жаль, что она в свое время не смогла быть такой же сильной…

Постучала в дверь. В брючном костюме, она смотрелась очень строго.

– Я пришла за Саймоном, – объявила она с порога, словно ей предстояло забрать какую-то бесхозную почтовую корреспонденцию.

Миссис Сарджент, открывшая ей дверь, стояла перед ней в домашнем халате и сначала улыбнулась при виде ее, а услышав ее слова, сразу как будто сморщилась.

– Ральф! – закричала она, и по лестнице к ней поспешил сонный муж. – Тут мисс Уинстэнли… Лучше спустись сюда!

– Где ребенок? – сухо спросила Конни в соответствии с инструкцией.

– В кроватке, спит. Что случилось?

– Я забираю его, я ведь объяснила. – Она старалась держаться профессионально, отстраненно и незаинтересованно. – Чем скорее это произойдет… – слушала она свой голос, словно со стороны.

– Да в чем дело? – Мужчина преградил ей путь. – Вы не можете вот так запросто явиться к нам и отнять нашего ребенка.

– Мистер Сарджент, это не ваш ребенок. Его родная мать одумалась, сердце ее всколыхнулось, и она не будет подписывать отказ. Так что ребенок должен вернуться в родную семью. Будет лучше, если мы сделаем это сейчас. Это в интересах ребенка, так он не будет страдать.

– Но… Но его игрушки? Одежда? Его надо покормить… Подождите! Пожалуйста! Как вы можете быть так жестоки? Где ваше начальство? – вступила мать. – Мы думали, вы на нашей стороне!

Конни достала из портфеля бумаги и предьявила им, оглядела нарядные комнаты, ухоженный газон, чудесный вид – все говорило о финансовом благополучии этой пары.

– Вы не можете этого сделать, это наш ребенок! Мы так долго ждали его! – умоляла ее Диана Сарджент.

– Он не ваш и не мог быть вашим, пока не будут подписаны отказные документы. А теперь они подписаны не будут. Ребенок должен поехать со мной. Пожалуйста, не усложняйте ситуацию.

Муж и жена прижались друг к другу, не веря ее словам. Потом миссис Сарджент, как в тумане, пошла наверх и вскоре вернулась с трехмесячным малышом, завернутым в шаль. Розовенький со сна, он недоуменно таращил глазенки. От него пахло младенческой испаринкой и молочком.

– Как же вы можете так поступать с нами? Вы же так радовались, когда у нас появился Саймон! Мы будем жаловаться на вас!