Коронный разряд - Владимир Ильин

Но самым грандиозным секретом все равно являлся подземный ход, соединяющий подвал дома через длинный и сухой тоннель с общеобразовательной школой. Ход, впрочем, как и остальные тайности дома, появился не так и давно – всего четыре года назад он был достроен официально и внесен на карты города под видом газовой магистрали высокого давления, которую ни один вменяемый строитель и лопатой не тронет.

Однако и у данной секретной постройки был один нюанс – а именно, ход, шедший под землей, выходил на поверхность еще и в одном месте в саду, над которым располагался домик на дереве, некогда прозванный штабом. И этот нюанс появился уже после того, как главные строители покинули объект.

С тех пор штаб куда сильнее походил на свое самоназвание – он основательно расширился по площади, обрел независимый свайный фундамент, экранированные стены и отдельный кабель интернета. Да и дерево, на котором был некогда основан домик, тоже подверглось немалой селекционной работе – неведомо каким образом была расширена крона, усилены и без того мощные ветви, поддерживающие строение, а плотность окружающего кустарника и иных деревцев, высаженных дополнительно, полностью скрывала сам факт существования постройки от постороннего взгляда.

Из старого интерьера, пожалуй, в штабе осталось только маленькое окошко над потолком – но сегодня, как и во многие другие ночи, оно было плотно прикрыто, не позволяя электрическому освещению выбраться на улицу. Те, кто бдели в штабе в этот темный час, совершенно не желали выдать себя случайным огоньком, пробившимся сквозь желтые листья.

– Не придет, – констатировала Тоня, напряженно щелкая указателем мышки по переключателю между камерами видеонаблюдения.

Три монитора перед ней отражали внешние подступы к территории сада, забирая солидное пространство вне частных владений, в том числе дорогу и пешеходные тропки. Изображение было окрашено в зеленоватые оттенки подсветки ночного наблюдения, но тем не менее оставалось достаточно четким и контрастным на всем обозримом пространстве.

Собственно, в переключениях между видами не было особого смысла – если кто-то бы пришел, система сама выдала бы картинку на главный, центральный экран. Интеллектуальная машина самостоятельно собирала информацию, реагируя на сигнализацию датчиков движения, объемных сенсоров, тепловых анализаторов и даже сейсмографа, сопровождающих визуальный ряд непрерывным потоком данных.

Никогда не знаешь, когда случайно остановившаяся вдалеке машина или прошедший пешеход окажутся вовсе не случайными – поэтому умный компьютер тщательно запоминал лица, марки и номера машин, сравнивая и акцентируя внимание на подозрительной активности в ежедневных и еженедельных отчетах, шедших электронной почтой отцу семейства и тем, кто знал пароль на бумажке под клавиатурой.

Словом, у отдельно взятой девушки не было и шанса незамеченной прорваться на территорию.

– Придет-придет, – сосредоточенно прокликивала Катя свой набор видов с камер.

Ну, не придет, так хотя бы проявит нужную активность – для спора этого будет достаточно.

Перед Катей была аналогичная видеосистема, а само рабочее место находилось за спиной у сестры, возле противоположной стены.

В иных случаях, два комплекта по три монитора выступали идеальным тренажером для уроков пилотирования и отработки десантных операций – в общем, на них играли в самолеты и стрелялки братья, оттого и располагалась техника так, чтобы не подглядывали. Сейчас это ни капельки не мешало – разве что было сложно выражать позой решимость в собственном мнении, когда на тебя никто не смотрит.

Тоня была уверена, что очередная беда, об которую споткнулся их брат, уже давно спит в гостинице – тревожным ли сном, пьяным, али спокойным, ее не волновало. Способности людей игнорировать и забывать собственные ошибки ей были знакомы, оттого, выгоняя гостью из дома, она ничуть не переживала. Максим, по ее мнению, был слишком добр для жестких решений. Вернее, тот механизм, что высчитывал в его голове процент хорошего и плохого в человеке, определяя продолжать с ним отношения или вычеркнуть из своей жизни, порою давал слишком большой кредит тем, кто этого не заслуживал. Прошлая пассия забрала с собой кусочек сердца. Нынешняя нацелилась на душу – и гнать ее следовало до того, как когти вцепятся слишком глубоко, чтобы выдрать кусок посерьезнее. Еще никогда на ее памяти брат не слышался по телефону так тоскливо – искренне убежденным, что нет в нем ничего человеческого. Всего за несколько дней – и такой результат. В общем, скатертью, да подальше.

Ее сестра, Катя, верила в Максима чуть больше – вернее, в его способность не ошибаться в людях. Нику же никто всерьез не рассматривал – ее никто из сестер не знал, а та скудная информация, что была добыта, вырисовывала образ слишком правильный и благонравный для девушки, чуть не подорвавшей Физфак МГУ. Но раз брату было важно ее мнение, то следовало дать ей шанс проявить себя. Вот они – ворота, высокий забор и целая ночь впереди, чтобы сделать любой шаг, зная, что произойдет утром. Куда интереснее, чем именно будет движим этот шаг: страхом за себя и возможной мести, страхом за семью и потерю покровительства цесаревича, страхом потерять фигуру для манипуляции и влияния. Интересное разнообразие – будет о чем писать годовой реферат за девятый класс. Был еще маленький, крошечный шанс… Но в искреннее раскаяние Катя не верила – социальный статус гостьи не предполагал таких чувств к тем, кто был несравнимо ниже по официальному рангу. А открывать глаза каждой – полная ерунда получится.

Вон, от Белевской пару дней назад представители приезжали. Мол, не желают ли они своему сыну и брату почетной службы… Кем – не уточняли, но явно подле сиятельной барышни, готовящейся принять фамилию Юсупова. Нет, внутри семьи, конечно, посмеялись после вежливого отказа, но осталось ощущение, что люди для аристократов – что-то вроде игрушек, от самых любимых из которых сложно отказаться. И так хочется владеть их жизнью и судьбой…

Так что гнать подальше, в самом деле. Там, где есть одна фатальная ошибка, в которой никто из Еремеевых не стал разбираться, обязательно последует и вторая. Но шанс непременно надо дать – просто ради Максима. Авось и взбалмошная дева сама совершит что-нибудь такое, что никакой лжи поутру не потребуется.

Сама же ситуация не вызывала у Кати азарта. Скорее, тоскливую грусть.

«Почему, когда вам всем страшно, все должен решать мой брат? И почему, когда он вас всех спасает, вы начинаете бояться уже его?!» – Сжалась ладонь на компьютерной мышке.

Но крик души так и остался внутри. Разве что спиной почувствовалось моральное согласие. Да и поздно уже для сильных эмоций – устали обе, и надо бы давно лечь спать. Все равно пока что получалось так, что никто не придет.

«Пустышка», – отчего-то пронеслась печальная мысль в голове ее сестры.

Будто внутри души она все же надеялась на иное. Наверное, это просто желание видеть в людях чуть больше, чем они на самом деле собой представляют.

– Тоня! – Вздрогнул воздух от удивлённого восклицания.