Леди GUN - Владимир Вера

Слушая Одинцова, глядя на его похотливые глаза, Елена ужаснулась, точно такой же змеиный блеск она видела раньше, давным-давно, в глазах лжемонаха Симеона, который лишил ее девственности взамен на благополучие отца. Она пренебрегла тогда своей девичьей честью, своей свободой из-за суровой необходимости. Шантаж вынудил ее забыть о гордости.

Она смотрела на Одинцова и вспоминала смрадную келью, скрипящую кушетку, прогрызенное крысой одеяло и высунувшего язык Симеона, кряхтящего над ней сивым мерином.

Время застопорилось на проклятом делении циферблата, словно повернуло вспять прошлое, выплеснулось отчетливо зримыми галлюцинациями из глубин подсознания.

Броская роскошь люкса растаяла в безжалостном воображении. Она была там, в кафедральном соборе, в келье ненавистного владыки. Это он стоял сейчас перед ней и, брызжа слюной, просил сделать ему приятное…

Руки, повинуясь видению, расстегнули кофточку, сняли бюстгальтер…

– Я рад, что ты понятливая, – улыбнувшись уголком рта, оценил ее действия Одинцов и, сняв ремень, открыл ширинку, – тебе понравится.

Елена молча села в кресло, ее мозг отключился. Она закрыла глаза, источавшие слезы. «Сказки Венского леса» отдаляли ее от реальности, уводя в густые непроходимые чащи из столетних дубов, стройных сосен и плакучих ив. Где-то впереди залитая солнечным светом зеленая полянка. До нее надо добраться, и тогда придет долгожданный покой….

Одинцов целовал ее ноги, облизывал кончики пальцев, потихоньку стягивая трусики.

Вдруг она услышала плач. В спальне рыдала Сашенька. Ее голос показался сигналом. Дрема отступила под механическим натиском разума. Она пришла в себя…

Какие-то люди ворвались в номер и скрутили Одинцова. Они сказали: «Вам надлежит следовать за нами. Вот ордер на ваш арест. Сопротивляться не в ваших интересах».

Оборотень неистово кричал, что-то доказывал, чем-то пугал и ругался матом, за что получил по зубам и был в одних трусах препровожден вниз.

Родионову не тронули, посчитали, что женщина не представляет оперативного интереса, мало ли в «Савое» путан и нимфоманок. Заниматься неверными женами новых русских – удел частного сыска. Им за это крутые деньги платят.

* * *

Елена быстро оделась, в секунду собрала вещи, взяла дочурку и захлопнула за собой двери номера. Она сдала ключи горничной и вызвала лифт.

Портье у ресепшена сообщил, что есть свободное такси. Елена воспользовалась автомобилем, приказав водителю ехать в аэропорт Шереметьево.

Бежать, бежать… все равно куда. Она, не оборачиваясь, бежала по мраморному полу аэропорта к ближайшей билетной кассе.

– Разрешите помочь… – металлическим басом предложил огромный верзила с седыми висками и, не дожидаясь ответа, забрал у Елены ее чемодан. Она узнала в этом человеке главного охранника Крота. Кажется, вор в законе называл его Маркелом. Полет отменяется, все пропало…

Они сидели в баре. Маркел пригласил Родионову сюда, чтобы, как он выразился, обсудить кое-какие проблемы. Елена слушала его, думая лишь об одном: как сбежать из этой чертовой Москвы, как избавиться от преследователей.

Маркел, судя по всему, не хотел ее отпускать, у него были на то свои причины. Через десять минут разговора Елена начала смутно представлять, чего от нее хочет Маркел. Это не укладывалось в ее голове. Он буквально умолял ее, просил войти в его положение, чуть ли не падал на колени.

– Елена Александровна, только вы можете занять его место, иначе положенцы перегрызут друг друга из-за этого общака. Я для них никто. Зато вы! Они о вас наслышаны. Вы для них авторитетны, несмотря на пол, и для всех в наших кругах тоже. Они до сих пор не уверены, что это не вы устроили в Москве такое кроилово. Они вас боятся, Елена Александровна.

Только под вашей «крышей», опираясь на ваше имя, на ваш авторитет, я смогу заткнуть им рты и спасти общак. Если вы откажете – первым они кокнут меня, я для них теперь обуза, я ведь ходил в фаворитах у Крота.

– Я больше не буду заниматься криминалом, – отрезала Родионова. – Я хочу, чтобы оставили в покое меня и мою дочь.

– Елена Александровна, сжальтесь, вам и не придется заниматься криминалом. Одно только ваше имя, ваше слово. Я буду делать дела, а вы и ваша малышка будете в полной безопасности. Я вам это гарантирую. Поймите же, я попал в безвыходную ситуацию. Они меня ненавидят. Они лучше сдохнут, чем присягнут мне на верность. А вы совсем другое дело. Вы человек со стороны. К тому же они не знают, какие силы стоят за вами… Они думают, что на вас работает целая корпорация киллеров. Они же помнят, как Крот трусился при одном упоминании вашего имени, и прекрасно понимают, что самое разумное – пойти под ваши знамена. Иначе война. А подыхать никто не хочет. Всем надоело бояться.

– И что же, по-вашему, я должна делать? – все еще недоумевая, спросила Елена.

– Ничего! – с искрой надежды в глазах воскликнул Маркел. – Лучшее ваше действие – это бездействие! Предоставьте все мне. Не пройдет и суток, как они добровольно кинутся нам в ножки. А общак… он теперь ваш. – Он показал на стоящего у стойки бара парня, который держал в руках два огромных серебристых чемодана. – Там пятьдесят миллионов долларов.

– И вы так просто расстаетесь с таким состоянием? – с недоверием посмотрела на него Родионова.

– По мне, лучше расстаться с состоянием, чем с жизнью, – не задумываясь, ответил Маркел. – У каждого человека есть своя планка, выше которой ему никогда не прыгнуть. Не стоит зарываться, а то планка слетит, и каюк. Моя планка – это начальник службы безопасности у папы. Какая мне разница – у папы или у Матушки.

«У Матушки? – задумалась Родионова. – Снова в мафию?» Она вспомнила Бориса. Всю жизнь он пытался отгородить ее от грязного мира алчности и властолюбия. Она не должна соглашаться хотя бы в память о своем любимом человеке, который вернул ее к жизни, подарил счастье, материализовавшееся в дочери. Но почему же она не говорит «нет»? Почему медлит, углубляясь в размышления, взвешивая все «за» и «против»?

Она хочет обезопасить свою дочь, хочет устроить нормальную человеческую жизнь, хочет быть хорошей матерью. В этом злом мире выживают только хищники. В аду трудно быть ангелом. Ей надоело бегать ото всех и от самой себя. Она сказала:

– Да!

…Не прошло и двадцати четырех часов, как все лидеры московских группировок признали в Матушке преемницу вора в законе Крота. Положенцы Крота заверили Елену Александровну Родионову в своей безграничной преданности. Каждый из участников созванной Маркелом сходки по окончании собрания преклонил перед Матушкой колено и поцеловал ей руку.

Родионова вновь стала всесильной Матушкой? Да нет, она считала этот шаг временным отступлением, передышкой, рокировкой. Чем угодно, но только не свершившимся фактом. Она ведь согласилась только на номинальный статус. Так ей обещали. Никаких решений, приказов, стратегий. Елена стала главой гангстеров против своей воли, но при данных обстоятельствах этот путь был для нее единственно верным. Она пошла по нему с одной только целью: обезопасить себя и свою дочь. Их с Боренькой дочь…