Триэн - Василий Головачев

– Катя, посмотрите-ка. – Солома протянул журналы секретарше. – Как вам это нравится?

Черноволосый мужчина, подаривший цветы секретарше, купился на этот простой трюк и посмотрел на страницу журнала. В следующий момент из-под журнала показался ствол пистолета и воткнулся в губу черноволосого.

– Стоять! Не шевелись!

Секретарша вскрикнула, роняя букет, который она хотела поставить в графин с водой.

– Кто ты?! – спросил Солома.

Черноволосый не испугался. На его тёмном от южного загара лице не дрогнул ни один мускул.

Секретарша снова открыла рот.

Солома прижал палец к губам.

– Не кричите, служба безопасности! Сядьте и не мешайте!

Она рухнула на стул.

– Кто ты?! – раздельно, тихо и властно повторил вопрос капитан.

Черноволосый стремительно нырнул вниз, выполняя приём из арсенала «маятника» – сход с линии огня, что говорило о хорошей его подготовке, однако Солома был готов к этому и нанёс два удара: коленом снизу в подбородок и почти одновременно рукоятью пистолета по затылку.

Даритель цветов без звука растянулся на полу.

Секретарша ойкнула, зажав рот ладошкой.

Солома показал ей удостоверение офицера, держа палец на губах, обыскал упавшего, нашёл пистолет для спецопераций с насадкой бесшумного боя и устройством для адресного прицеливания (это был новейший российский пистолет «Волк»), сунул сзади за пояс. Разогнулся.

– Скотч есть?

– Что?

– Липкая лента.

– Вот. – Секретарша трясущимися руками подала скотч.

Солома умело стянул руки и ноги потерявшему сознание парню, бросил в микрофон рации:

– Всем: закончите – и ко мне, я в лаборатории!

– Надо… вызвать… полицию, – проговорила секретарша, бледная от переживаний.

– Полиция уже здесь. Сторожите его.

Солома быстро зашагал между боксами, следуя за ушедшей вперёд троицей неизвестной боевой группы. Пока в зале было тихо, и это давало надежду на благополучное «выключение» чужой операции.

Его догнали две девушки, рассказывающие друг дружке что-то весёлое, то и дело прыская и зажимая ладошками рты. Он пропустил их и пристроился сзади, снова делая вид, что листает захваченный на всякий случай журнал.

Троица уже стояла у полупрозрачной стеклянной дверцы в бокс Уварова и пыталась её открыть. По-видимому, математик заперся изнутри.

Дверь поддалась, двое зашли в бокс.

Соломин понял, что ждать развития событий не стоит, ситуация могла стать бесконтрольной, приставь кто-нибудь из гостей пистолет к виску Уварова.

Поравнявшись с парнем в халате (крепкий, жилистый, с равнодушным казённым лицом), капитан протянул ему журнал.

– Не поможете разгадать кроссворд? Слово из шести букв, первая буква «з».

Этот не купился! Но всё же чуточку ослабил внимание, и Солома, саданув его по руке, а потом по скуле (промазал!), ударом ребра ладони сломал парню кисть, а потом добил штык-ударом в горло. Поддержал падающего, радуясь, что не произвёл шума.

Девушки-сплетницы уже скрылись в соседнем боксе, и эпизод с короткой схваткой двух профессионалов боя остался ими незамеченным.

Солома нашёл под полой халата в наплечной кобуре (точно профессионал спецназа, но чьего?) пистолет «Глок» с бесшумкой, добавил к своему арсеналу, подобрал упавший журнал и открыл дверь бокса.

Уварова паковали.

Рот у него был заклеен полоской скотча. Парень с чёлкой завязывал ему руки за спиной. Его напарник бегло просматривал записи компьютера. Он не оглянулся, когда вошёл Солома, уверенный в напарнике за дверью, и лишь гость с чёлкой, обладавший звериным чутьём, не оборачиваясь, даже не глянув на вошедшего, выстрелил из пистолета, вывернув кисть руки под халатом так, что казалось, выстрелила его спина.

Но Солома и к этому был готов, сместившись ровно настолько, чтобы пропустить пулю.

Раздался звон: пуля разнесла стеклянную дверь и улетела в коридор, разбив и там ещё несколько перегородок.

Послышались крики, недоумённые голоса.

Солома выстрелил, целя парню в плечо, попал.

Второй гость отвернулся от экрана, схватившись за оружие, уставился на ствол пистолета Соломы, такой же «Волк».

– Пистоль! – почти ласково скомандовал Солома. – Двумя пальчиками… бросай… молодчина. А теперь руки за голову и ложись!

Парень помедлил, оценивая ситуацию, стал опускаться на колени, лёг.

– Шевельнёшься – и ты труп! Понял? Кивни.

Здоровяк дёрнулся.

Солома обыскал его, отнял нож, мобильный телефон, рацию, ударил рукоятью пистолета по затылку.

– Извини, ничего личного, как любят говорить америкосы.

Парень обмяк.

Капитан повернулся к осевшему на пол командиру группы; боевик зажимал простреленное плечо.

– Док?

– Идём к тебе, – отозвался старлей.

Солома посмотрел на Уварова, в глазах которого светился не страх, а некое восторженно-радостное сомнение, осторожно отклеил липкую полоску с губ математика.

– Как жизнь, Сан Саныч?

– Виктор?!

– Кто же ещё? – качнул головой капитан, бросая взгляд на парня с чёлкой, кривящего лицо от боли. В глазах боевика тоже не было страха, но и сомнений не было тоже.

– Идти можете? – Солома обрезал ленту с запястий математика.

– Могу, – торопливо сказал Уваров. – Что это за люди?

– Разберёмся. Вам никто не звонил, не предупреждал?

– Никто.

– Значит, не наши.

Вошёл Док, с виду без оружия, за ним Корень.

– Забирайте этих и по машинам.

На губах парня с чёлкой мелькнула змеиная улыбка.

– Триэновцы… надо же… успели.

Солома подсел к нему, приблизил лицо к лицу, выдохнул с мрачной силой:

– Кто ты, с-сука?! Ведь не драгон, маскера нет, я вижу, и не герпа. Кто?!

Парень засмеялся… и глаза его остановились, опустели.

– Ч-чёрт! – Солома поднялся.

– Самоликвид, – проворчал Док. – А этот пока жив.

– Укол! Довезите в коме!

– Как получится.

Солома взял Уварова под руку и вывел из бокса в коридор, где уже набирала обороты паника, вызванная стрельбой.

Их было двенадцать – комиссаров, представлявших Высший Совет «Триэн», или Старшин, как их называли рядовые сотрудники.