Плач Абалона - Джейн Уэлч

– Стало быть, не хочешь возвращаться на королевскую службу? – спросил Халь, объезжая корни поваленного дерева. Женщина, шедшая впереди, несмотря на свою старость, без труда обгоняла лошадей.

– Ну, сир, у меня выбора-то нет, верно? Мало кому от рождения так повезло, что он сам за себя решает, чего ему делать. – Сержант с улыбкой взглянул на Халя. – Только мне бы больше по душе пришлось, поставь король во главе своей армии кого-нибудь вроде вас. Слухи ходят, что главным полководцем сделают принца Ренауда. Меня спроси – скажу, что добра с того не выйдет. Со всем моим должным уважением, сир, он с людьми-то обращаться не больно умеет. Вот вас все слушают. А почему? Потому что вы сами любого выслушать готовы. Солдаты это ценят. Говорил он без малейшей доли подобострастия, просто вы сказывал свое мнение. И сказал бы я, сир, что вам бы, пожалуй, очень даже недурно было бы, как вернемся в Фарону, поступить в королевскую армию.

Халь не настолько еще возгордился от бесхитростной похвалы, чтобы не заметить, что Огден поглядывает по сторонам и понижает голос, будто не уверен в том, каков будет ответ.

– Пожалуй, так, – согласился он и вдруг спросил неожиданно жестко: – Но к чему это ты клонишь, сержант?

Огден замялся.

– Да ни к чему такому. Просто спросить хотел… ну… с принцессой Кимбелин… В общем, я подумал, что вам Фарона приглянется, и…

– А, с тобой говорил лорд Кеовульф! – осенило Халя.

– Говорил, сир, – кивнул Огден с облегчением от того, что так или иначе с задачей, данной ему, покончено. – Друг ваш о вас волнуется, вот и велел, чтобы я вас поостерег. – Его круглое лицо залилось краской. – Только я, сир, скажу, что не мое это дело. Да к тому же нам лучше бы сейчас подумать, с чего это тварюшки наши вдруг переполошились, – поспешно переменил тему сержант.

– Что? – рассеянно переспросил Халь, думая, что Кеовульфу пришлось потратить немало сил, убеждая Огдена поговорить с ним о Кимбелин. Впрочем, хмурился он недолго и тут же расплылся в улыбке, увидев, каково приходится самому сержанту. Тот смущенно бормотал извинения, снова и снова повторяя, что это не его дело и что он тоже когда-то был молодым и все помнит.

Халь вглядывался в лесной сумрак, ища старуху. Она время от времени исчезала, будто растворялась в тени или в дупло какое забивалась. Халю это не нравилось, а еще больше не нравилось, когда женщина внезапно возникала прямо перед ними и, обернувшись, бросала хмурый взгляд, словно укоряя его за слишком несерьезный подход к положению. От этих взглядов Халю делалось не по себе, и он подгонял Тайну. Кобольды болтали без умолку.

Молодой человек натянул поводья. Из леса доносился собачий лай: яростное гавканье, перемежавшееся позорным визгливым скулежом – так умел только один пес на свете. От изумления Халь открыл рот, а тело уже действовало: пришпорив Тайну, торра-альтанец встал на стременах и с мечом наголо поскакал вперед.

– Трог! – кричал он. – Трог! Трог!

Без малейшей мысли о собственной безопасности Халь проломился сквозь подлесок и вырвался на небольшую поляну у кромки воды. Вереница косматых пони пыхтела под тяжелым грузом. У их ног сновали поджарые охотничьи псы темно-бурой масти. Породу Халь узнал бы где угодно: ему частенько приходилось видеть таких собак, сопровождавших хозяев в Торра-Альту на продажу волчьих шкур. Двое гнусного вида людей – один со светлыми волосами, другой с темными, оба в одеждах из волчьего меха боролись с мужчиной и мальчиком лет тринадцати: один тащил вопящего мальчика по земле, ухватив его за ноги, а другой тянул мужчину за цепь, уходившую ему куда-то под воротник.

Еще одну цепь пытался перегрызть приземистый терьер, весь белый, если не считать кровавых полос на плечах. Одним концом цепь была закреплена к тесному железному ошейнику, сжимавшему горло пса, другим привязана к упряжи пегой лошадки.

Думать было некогда. Халь бросился вперед, как безумный. Охотники поймали собаку Брид!

Светловолосый бородач обернулся как раз в тот миг, когда Халь занес ногу, и получил острой шпорой прямо в рожу. Тут же второй охотник бросил мальчика и потянулся за луком. Халь развернул Тайну и выхватил метательный нож. Одно движение запястья и человек уже держался за пробитое плечо. Надо будет еще потренироваться, недовольно подумал Халь: метил он не совсем туда, куда попал.

Огден занимался бородачом. Тот пытался встать, по лицу у него текла кровь – шпора Халя пропорола щеку до кости. В рукопашной он мало чего стоил, так что сержант попросту хватил его мечом поперек груди, а следующим движением рассек толстое кривое бедро.

Все было кончено, драться охотники больше не могли. Халь успокоил дыхание, спешился и шагнул к темноволосому, корчившемуся от боли. Но Трог успел первым, бросился, вцепился в лицо, и Халь едва сумел его оттащить. В зубах у пса остался кусок кожи. Сперва Халю показалось, что терьер еще и пальцы сумел охотнику обгрызть, но потом он понял, что это след старой раны. В любом случае опасности со стороны негодяя ждать уже не приходилось, и Халь повернулся к мальчику и мужчине с цепью на шее.

Мужчина, к его удивлению, ему отсалютовал.

– Мастер Халь, сир! Ну, я и не сомневался, что барон кого-нибудь нам на выручку пошлет. Я-то знал, что вы нас отыщете, – закричал он со слезами на глазах. Лицо у него с одной стороны все почернело от кровоподтеков, шея и запястья были стерты ржавыми кандалами, и весь он выглядел исхудавшим и измученным. Халь узнал его, но не поверил своим глазам.

– Брок?!

– Так точно, сир.

Халь взглянул на мальчика. Темные волосы закрывали ему лицо, а в руках он что-то держал, прижимая к груди. Услышав слова Брока, мальчик вскинул голову, и Халь с еще большим недоумением узнал в нем Пипа.

– Мастер Халь, вы нас нашли! Вы нас нашли!.. Вот, посмотрите, она ранена. И еще ее покормить надо как можно скорее. – Мальчик шатнулся вперед, протягивая Халю комочек белого меха.

Халь посмотрел на комочек, потом опять на Пипа. Уж не тронулся ли парнишка умом?

– Пип, это же волчонок! Чего ради ты над ним так хлопочешь?

– В нее стрелой попали! Эти ублюдки, они в нее стрелой попали, а она ведь сирота, как я, и она моя, а они в нее стрелой!.. – сбивчиво говорил Пип.

– Так. Забудь о волчонке. Ты сам тяжело ранен. У тебя стрела в плече. Теперь слушай меня. Сделай не, сколько глубоких вдохов и успокойся, – твердо сказал Халь. – Это всего лишь волчонок, и раз он ранен и остался без матери, его надо добить, чтобы не мучился зря.

Глаза у Пипа сделались огромные от страха, как у выгнанной из норы лисицы.

– Он, сир, много всякого перенес, – объяснил Брок, устало, опускаясь на землю. – Щенок для него – чуть ли не все на свете. Едва не утонул, его спасаючи, совсем свихнулся, бедняга.

Халь сам глубоко вздохнул, как только что велел Пипу. О состоянии его рассудка будет время подумать после, сейчас главное другое. Первым делом следовало освободить Брока и мальчика от цепей.