Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

Срам творческой интеллигенции открылся миру в конце 1980-х — начале 1990-х, что называется, по полной программе. Известный художник, верующий человек, Никас Сафронов (интервью ниже) в погоне за славой умудрился даже написать икону с голыми девками. Поимел эпатажное внимание у экзальтированной публики, правда, мимоходом убил веру в святое у нормальных людей. Или. Помню сообщившего мне разве что не шепотом приятеля: «А ты знаешь, что Кобзон — мафиози?» Усмехнулся в ответ, а вскоре воспоследовала знаменитая статья Кислинской в «Советской России» о дружбе народного артиста СССР с «вором в законе» Япончиком и бандитом Квантришвили, затем, как в одноактной пьесе, уже все СМИ сообщили, что в гостинице Интурист взорван офис компании «Московит», которая принадлежит Иосифу Давыдовичу Кобзону, потом выдающегося певца арестовали в Израиле, не пустили в США... Успевай только переводить дыхание, несовременный советский обыватель! И ведь не могу сказать, что, подобно Макаревичу, Иосиф Кобзон был моим кумиром. Скорее наоборот. Антикумиром.

Обычным советским приспособленцем, от песен которого тянуло зевать. Но что же тогда получается? Хиппи Макаревич, который, как Кобзон, комсомол не воспевал, в годы демократической анархии ограничивается всего лишь корпоративами да сменой рок-имиджа, в то время как партийный соловей Кобзон оказался по уши в криминале, а в друзьях держит бандита и убийцу, на котором проб негде ставить.

Если вы скажете, что, всерьез задумываясь над такими вещами, у вас не шла кругом голова, уж извините, я вам не поверю. Конечно, шла. Беда в том, что именно тогда и именно потому, чтобы не сойти на досуге с ума, и перестал в массе своей постсоветский народ задумываться. (Спасибо вам, наши кумиры в том числе!) А с недумающим, в каком времени он живет, народом, как известно, справиться, как два пальца обслюнявить. Что говорить, недаром ели свой хлеб сотрудники семидесяти (sic!) советологических институтов в США. В их лабораториях прорабатывались нюансы тайного договора Госдепартамента США с товарищем Ельциным.

Кстати, сами кумиры вовсе не прочь брать на вооружение политику, если им надо оправдаться. Тот же Кобзон, как и скульптор Церетели — тоже присутствующий в этой главе, изуродовавший благодаря дружбе с Лужковым постсоветскую Москву немыслимых размеров поделками (вот дали волю-то!), причины своих проблем с правоохранительными органами, журналистами, общественным мнением объясняет в этой книге тем, что на самом-то деле, мол, мстили не ему, белому и пушистому, а Лужкову, до которого добраться впрямую у врагов руки были коротки. Полноте, Иосиф Давыдович! Только одного вашего рукопожатия с Япончиком довольно, чтобы отныне делить вашу биографию на «до СССР» и после его гибели. К слову, сам Иосиф Давыдович считает, в отличие от Макаревича, разрушение Советского Союза злом, и хорошо, если к такому выводу он пришел не в минуты травли и общественного остракизма, а на основании объективных наблюдений и впечатлений. Хотя в последнее мне, честно говоря, верится с трудом, ибо помнит Россия заливающегося соловьем у Белого дома в августе 1991 года Иосифа Давыдовича Кобзона, новоиспеченного защитника демократии и ее будущую жертву.

Выходит, поделом?

Вопрос, признаюсь, сложный. Конечно, можно снисходительно пожать плечами: сложное время, общий раздрай в умах, занесло мальца творцов не туда, куда надо, так ведь все наладилось, сидят они теперь смирно: один с орденом на лацкане пиджака, другой в Госдуме, про Общественную палату мы уже вспоминали. Так-то оно так. Но, во-первых, прикиньте, если бы, скажем, время сейчас на дворе стояло не стабильное путинское, а демократическое чубайсовское, как бы вели себя наши кумиры? Быть может, сливались бы в общем хоре у стен Кремля по поводу очередной годовщины независимости Московского государства. (Макаревич, кстати, тоже пел в августе 1991-го у Белого дома). Им-то что страна? Пространство для чеса, а он и за границей — в Уральском, например, государстве — чес. Напоминаю, моя книга посвящена последствиям распада Советского Союза, а не анализу творчества уважаемых певцов. А их роль и в разрушении Советского Союза, и в последующих разрушительных уже для российской государственности процессах вполне осязаема.

Косвенно идеологическую ее сторону мы уже рассмотрели, но ведь были у наших героев и вполне антигосударственные, так сказать, дела. Макаревич вместе с «Машиной», например, несколько лет поддерживал Союз правых сил, выступал с концертами в его поддержку и даже, если верить Подгородецко-му, выгнал его прочь из группы по просьбе Чубайса. Правда, сегодня, когда антигосударственная суть СПС нашла официальное подтверждение у власть предержащих, Макаревич от этой партии и ее наследницы шарахнулся как черт от ладана, сидит и аполитично поит пивом Медведева. «Я не занимаюсь политикой», — сказал мне Андрей Вадимович за рамками интервью. Давно ли? Политика отныне вас сама найдет. Даром, что ли, коготок увяз? Как это там у вас? «Он пробовал на прочность этот мир каждый час. Мир оказался сильней». Советский мир.

АНДРЕЙ МАКАРЕВИЧ

Макаревич Андрей Вадимович — певец, поэт, композитор. Родился 11 декабря 1953 г. в Москве. В 1969 году основал группу «Машина времени». В дни ГКЧП выступал перед защитниками Белого дома. Бывший ведущий телепередачи о кухне и пище «Смак». Имеет орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Народный артист России.

— Почему у Вас ордена не надеты, Андрей Вадимович?

— Я в них только сплю, а когда просыпаюсь — сразу снимаю.

— В связи с юбилеем рассчитываете на очередную правительственную награду?..

— Я похож на идиота или нет?.. Нет?! Ну, тогда давайте дальше...

— Тысячи моих ровесников вместо уроков разучивали аккорды на гитаре к Вашим песням, учили Ваши и писали свои стихи под влиянием Ваших стихов. Вы несете моральную ответственность за то, что тысячам советских выпускников школ испортили аттестаты и не дали поступить в вуз?

— Нет, конечно. Я, можно сказать, из-за «Битлов» практически вылетел из института. Мне что, сейчас к ним счет предъявлять или моральные претензии? Во-первых, если я и был идиот, то сам. Во-вторых, не жалею ни о чем абсолютно!

— Где Вам в Москве будет памятник стоять?

— Я еще раз задаю вопрос: я похож на самодовольного идиота?

— Нет, конечно! Но вот Кобзону уже стоит же в Донецке.

— Я не Кобзон.

— Хорошо. Высоцкому стоит памятник.

— Я не Высоцкий. Моя фамилия Макаревич. Я не думаю ни о каком памятнике, мне хватает вопросов по жизни.

— Ваша первая книга «Все очень просто» заканчивается на пессимистической ноте, смысл которой в общих словах в том, что, к Вашему разочарованию, на волне гласности и перестройки вместо притока молодежи в ряды поклонников качественного рока немало молодых людей ломилось на концерты «Ласкового мая»...

— Это не самый конец книги, но такой момент в ней действительно есть.

— Это я к тому, что мог бы тот же Джон Леннон вести кулинарную передачу?

— Не знаю. Я абсолютно не могу предположить, чем бы он занимался, дожив до 55 лет. Кроме того, я не проецирую свою жизнь на других людей, даже если они мне сильно симпатичны и интересны. Я — это я, а Леннон — это Леннон. Я не собирался с него писать свою жизнь и никому не советую свою жизнь писать с меня.