Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета - Тим Ву

— Это лучшая и самая популярная сеть в стране, — заявил Джобс. — У них 58 млн абонентов. Это сеть № 1. И они будут нашим эксклюзивным партнером в США.

Провозглашая этот союз, Apple фактически объединялась с заклятыми врагами всего, что отстаивали Google, интернет и некогда даже сама Apple. Компания наконец-то определилась, по какую сторону баррикад будет сражаться.

Мы не знаем, слушал ли выступление Эрика Шмидта Эд Уитакер-младший, глава и вдохновитель AT&T. Но, наверное, он улыбнулся бы предположению Шмидта, что необходимость в великих слияниях осталась в прошлом. Всего лишь неделей ранее Уитакер тихо получил окончательное федеральное одобрение сделок, которые вернули бо́льшую часть старой системы Bell под контроль AT&T. Нимало не смутившись наступлением эпохи интернета, Уитакер и его телефонный исполин следовали протоптанной дорожкой корпоративных стратегий — пытались достичь господства с помощью укрупнения. Словом, AT&T занималась тем же, чем и больше ста лет назад. Бессмертный дух Теодора Вейла по-прежнему пропитывал компанию, восставшую из руин.

День, когда был представлен iPhone, стал последним днем настоящей дружбы Apple и Google. Их отношения начали портиться, превращаясь в противостояние по мере того, как обе компании все дальше расходились в своем видении будущего — одинаково величественном, но совершенно непохожем. К тому времени, как Google вывела на рынок конкурента iPhone, Android, Стив Джобс уже обвинял ее в том, что она даром тратит время и отталкивает партнеров. Компании схлестнулись в Федеральной комиссии по связи из-за политики в отношении приложений Apple. Сотрудник Google по имени Тим Брэй в блоге весьма нелестно отозвался об iPhone: «Ограниченный упрощенный глянцевый мирок, который сторожат хищные юристы. Не выношу его»{392}.

Там, где раньше намечались лишь легкие разногласия, теперь зияла настоящая пропасть. Apple, которая всегда колебалась относительно «открытости», отныне целиком посвятила себя идеалам слабеющих старых каналов информации — конгломератов из развлекательной сферы и газетных магнатов вроде Руперта Мёрдока. Порой она была непростым союзником — не в последнюю очередь из-за кабальных сделок, которые Apple продавливала в соглашениях о своей доле прибыли. Но она давала старым компаниям вожделенное второе дыхание, долгожданное омоложение с помощью интернета, особенно через iPad, открывающий радужные перспективы. По сути, объединение Apple, Bell (AT&T + Verizon) и Голливуда сулило чертовски привлекательное будущее: Голливуд делает контент, Bell предоставляет каналы связи, а Apple создает роскошные устройства. Прямо-таки информационный рай.

Со своей стороны, несмотря на периодически возникающие сомнения, Google все же осталась верна идеалам раннего интернета и его культуре открытости и экспериментов. В то время как Apple подружилась со старыми медиаотраслями, Google де-факто осталась лидером (пусть и беспокойным) другой коалиции, судьбы которой зависели от Всемирной паутины и свободного интернета. Эта большая и пестрая компания включала в себя как коммерческих, так и некоммерческих игроков. Там были такие гиганты, как Amazon, альтруистичные проекты вроде Wikipedia и Mozilla, а также, в более широком смысле, вся братия блогеров, программистов, редакторов Wikipedia и всевозможных создателей любительского контента. Эта группа, честно говоря, больше напоминающая общественное движение, обозначила себя как оппонентов существующему порядку и поставила под сомнение прежние представления о правильной организации информационных потоков, о природе собственности и даже о смысле жизни. Они мечтали о будущем, которое принесет интернет-революцию в каждый отдаленный уголок информационного пространства, которое распространялось, в свою очередь, на все сферы существования человека.

Однако, когда эти две стороны встали в боевую стойку, стало понятно кое-что еще. И Apple, и Google, имея разные представления о благе, продолжали укреплять свой статус доминирующих игроков и фактически монополистов на определенных ключевых рынках (Google — в поисковых системах, Apple — в музыкальных файлах и в плеерах)[102]. Вместе с немногими мастодонтами вроде Facebook и Amazon они несоразмерно сильно влияют на то, каким будет интернет в 2010-х гг. И такая ситуация невероятно далека от изначального представления об интернете как о содружестве равных членов. Будущее покажет, насколько открытым останется интернет, но едва ли можно сомневаться, что монополистическая структура отрасли, определившая весь ход XX в., уже нашла себе место в новом столетии. Да, в свое время бытовали идеи, что интернет по своей природе обладает иммунитетом к монополизации, — но сегодняшняя реальность уже продемонстрировала нам всю безрассудность этих мечтательных размышлений. Цикл разворачивается вновь.

Тем не менее еще неизвестно, какую форму обретет консолидированное будущее интернета. Поэтому разногласия Google и Apple остаются жизненно важными. Это не просто две компании. В сфере коммуникаций это два отраслевых и идейных лидера нашего времени, носители передовых концепций. Они решают, как будут обмениваться информацией американцы и весь остальной мир. Если Хаксли в 1927 г. сказал, что «будущее Америки — это будущее мира», мы точно так же можем сказать, что будущее таких компаний, как Apple и Google, обусловит будущее Америки и всего мира{393}. Обе могут лелеять грандиозные планы всемирного господства, но история учит нас, что империи бывают разные. И некоторые из них куда более добродетельны, чем другие.

Apple — компания с выраженным раздвоением личности. Она провозглашает себя революционером и при этом работает бок о бок с крупнейшими игроками информационного рынка: конгломератами из развлекательного сектора и телекоммуникационными гигантами. Чтобы разобраться в этом противоречии, нам нужно обратиться к истокам Apple и проследить ее путь. Давайте вернемся в 1971 г., когда бородатый студент в толстых очках по имени Стив Возняк частенько бывал у Стива Джобса, тогда еще старшеклассника. Парни, увлеченные электроникой, возились с примитивным прибором, которому они посвятили больше года. Это была их очередная попытка сделать из интересной идеи рабочую модель, — прямо как Александр Белл и Уотсон сотню лет назад{394}.