Безумный экстаз - Джо Гудмэн

— Какое дело?

— Побег Хьюстона и Ди — именно он привел ко всему остальному.

Джей Мак рассмеялся:

— Дочка, ты всегда преувеличиваешь мое влияние. Я здесь ни при чем.

Мишель поцеловала отца в щеку.

— Двадцать четыре года назад ты выбрал судью Халси моим крестным отцом. Похоже, ты уже тогда спланировал всю мою жизнь. — Она обняла судью и, встав на цыпочки, поцеловала его в худую щеку. — Спасибо вам за все, что вы сделали для нас.

Судья кивнул седеющей головой в сторону Джей Мака:

— Ты права, этот человек строит планы на много лет вперед. И спорить с ним невозможно.

— Мне ли не знать! — вздохнула Мишель, бросившись в объятия Этана и оглянувшись на отца. — Ренни хочет тебе отомстить, папа.

Джон Маккензи Уорт расплылся в широкой улыбке;

— Значит, нам предстоит нечто любопытное, правда?

Этан вынимал шпильки из волос Мишель, расправляя спутанные локоны, пока она не положила голову ему на плечо. Наемный экипаж покачивался, везя пассажиров по Бродвею, к отелю «Святой Марк».

— Джей Мака едва не хватил удар, когда Ренни бросила ему под ноги мой букет, — сонно пробормотала Мишель. — Ты заметил?

— Пожалуй, его ошеломил не столько букет, сколько заявление твоей сестры о том, что она выйдет замуж за Холлиса Бэнкса во что бы то ни стало.

— Твой приятель Джеррет и глазом не моргнул.

— Конечно.

— Правда, он улыбался.

— Как обычно. Джеррета все забавляет.

— Но Ренни было не до смеха. Она еще никогда не действовала так… всерьез.

В темноте закрытого экипажа Этан улыбнулся, целуя душистые волосы жены.

— Я не знал, что судья Халси твой крестный отец.

— Думаешь, я сумела бы добиться, чтобы нас сегодня сочетал кто-нибудь другой? У меня нет такого влияния, как у Джей Мака.

Этан думал о том, что Джей Мак готов употребить все свое влияние, лишь бы его дочери были окружены заботой и защитой. Дочери не носили его имя, но им достались связи Джей Мака.

— Надеюсь, я смогу дать своей дочери хотя бы толику тон заботы, которую Джей Мак дал тебе.

— Дочери? — Мишель завозилась, устраиваясь поудобнее, — Ты и в самом деле думаешь, что будет дочь?

— Я рассчитываю на это.

— Я уже говорила, что люблю тебя?

— Ни разу — с тех пор как мы поженились.

— Я люблю тебя, Этан.

— И это чертовски здорово, миссис Стоун.

Она стеснялась раздеваться перед ним, и после того как он расстегнул пуговицы у нее на спине, Мишель направилась в гардеробную. Этан остановил ее, взяв за запястье.

— Ты не хочешь, чтобы я тебя увидел? — спросил он.

— Я выгляжу, как яблоко с ногами. Этан склонился и поцеловал ее в губы.

— Вот и хорошо, — произнес он. — Я люблю яблоки. Мишель по-прежнему колебалась.

Этан повернул ее и слегка подтолкнул в сторону гардеробной.

— Иди. Я пока согрею постель.

Он сдержал слово. Несколько минут спустя, когда Мишель скользнула в постель, простыни уже были теплыми.

— Спасибо, — прошептала она, придвигаясь ближе и повторяя изгибы его тела. Она сама положила его руку на свою округлившуюся талию и просунула ногу между его ногами. Этан не шевельнулся. — Этан!

Мишель приподнялась и провела пальцами по его лицу, линии губ, щеке. Его веки были опущены, губы слегка приоткрылись. Дыхание стало ровным и глубоким. Мишель с улыбкой наклонилась и прикоснулась губами к его рту.

Через несколько минут Мишель тоже уснула.

Губы прижимались к ее груди, язык ласкал набухший сосок. Там, где прикасались его руки, кожа становилась теплой и влажной, испуская пряный аромат, и на вкус казалась сладкой.

Пальцы Этана скользнули по ее шее, большой палец попал во впадинку горла. На затылке волосы Мишель были короткими, мягкими, словно детские, и прикосновение Этана исторгло у Мишель глухой стон. Он покрыл мучительно-сладкими поцелуями ее шею.

Мишель понравилось просыпаться от вкуса губ Этана на своих губах и ощущения его кожи под ладонями. Она зашевелилась сонно и вяло. Ночная рубашка расстегнулась до пояса и сползла с плеч; руки Этана спустились вниз, к груди. Ее соски затвердели еще сильнее. Опустив голову, он осторожно прикусил один из розовых бутонов, осторожно дразня его зубами.

Мишель глубоко вздохнула, едва дрожь наслаждения пробежала по ее телу.

— Тебе больно? — спросил он.

Его голос звучал хрипловато, омывая Мишель волнами жара и желания. Она содрогнулась.

— Нет, не больно. Я хочу, чтобы ты ласкал меня. — Мишель выгнулась всем телом и снова вздрогнула от наслаждения, а не от боли. У нее вырвался приглушенный вскрик.

Ладонь Этана ласкала ее живот, палец скользил вокруг растянувшейся лунки пупка. Ребенок толкнул ножкой, и Этан отдернул руку как от огня.

Смеясь, Мишель положила его руку обратно.

— Чувствуешь? Вот опять.

— Она рвется на волю.

Мишель покачала головой.

— Она просто потягивается. — Мишель обвила руками шею Этана и вытянулась вдоль его тела. — Как ее мать.

Поцелуи заглушил ее слова. Этан провел языком по ее нижней губе, и Мишель приоткрыла рот, впитывая его дыхание и хрипловатые стоны.

— Это не повредит ребенку?

Потянувшись, Мишель обхватила ладонью и сжала его затвердевшее оружие, тихо усмехнувшись.

— Не волнуйся, — произнесла она. — С ребенком все будет в порядке. — За эту дерзость она была наказана долгими поцелуями.

Руки Этана передвинулись вниз по бедрам Мишель. Его ласки становились все настойчивее, ее бедра раздвигались под его прикосновением так же покорно, как губы. Язык довершал искусную работу пальцев.

— Мы слишком долго ждем, Этан, — прошептала она. — Я хочу тебя.

— Тогда возьми меня.

Она поднесла руку Этана к губам и поцеловала по очереди каждый палец, а затем перевернулась, чтобы оседлать его. Он подхватил ладонями ее отяжелевшую грудь, поглаживая пальцами потемневшие соски. Она опустилась на него. Спутанные кудри разметались по ее плечам, по телу скользнули голубоватые тени от окна. Она двигалась среди них, как сильфида, лаская его всем телом.

Этан не отрывал глаз от ее лица, пока наслаждение не достигло высшей точки. Выгнув спину, он проник в ее глубину, и его глаза, того же оттенка, что и тени в комнате, прикрылись в экстазе и блаженстве.

Отстранившись, Мишель легла на спину. Его рот скользил по ее разгоряченной коже, ладонь легла между бедер, пальцы едва касались чувственного распустившегося бутона. Одержимая желанием, она изогнулась и с мольбой простонала его имя.