Фунт плоти - Софи Джексон

– И она еще смела говорить гадости про мою работу! Про тебя!

Картер аккуратно собрал вырезки и переложил их на боковой столик.

– Как она может быть такой лицемеркой? – скрипя зубами, продолжала Кэт. – Осуждать мои решения? А чем ее собственные были лучше?

– Они несколько отличались от твоих, – возразил Картер. Кэт повернулась к нему. – Я не оправдываю твою мать. Но в чем особо провинился твой отец? Разрисовал несколько стенок и угнал пару машин. По сравнению со мной он чист, как новорожденный младенец.

Глаза Кэт потемнели.

– Картер, я не об этом. Я о вранье и лицемерии моей матери. Она мне кричала: «И в кого ты такая пошла?» Понимаешь? Получалось, у двух идеальных, в высшей степени порядочных родителей выросла такая непутевая дочь! Разве может человек, выросший в такой семье, избрать работу тюремного преподавателя? Разве может дочь таких родителей полюбить уголовника? Моих доводов она слышать не желала. Ни насчет работы, ни насчет тебя. Я не слышала от нее ни единого слова поддержки. Только упреки и оскорбления. Меня. Тебя. Моих решений. Она выговаривала мне, а сама знала, что когда-то и мой отец был не в ладах с законом.

Картер пытался ее успокоить, но Кэт было не остановить.

– Вопрос не в том, чьи проступки тяжелее и кто дольше числился в нарушителях, – сердито продолжала она. – Вокруг полно высокоморальных придурков, которые ходят, задрав носы, и считают, что у них есть право судить всех и каждого. В их глазах мой отец и ты совершенно одинаковы. – Она тряхнула головой, отбрасывая волосы. – И моя мать это знала. Потому и молчала.

Кэт прижалась к нему. Одной рукой Картер обнял ее за плечи, другой погладил кончик носа и провел по верхней губе. Верхняя губа Кэт имела вкус малины.

– Ты никак задним числом сердита на отца?

– Ни в коем случае! – шепотом ответила Кэт, водя пальцем вокруг его соска. – Как я могу на него сердиться? Подростком он не понимал, что такая дорожка заведет в тупик. К счастью, вовремя сообразил. Для меня отец был и останется лучшим человеком из тех, кого я знаю. – Она смешалась. – Второй такой человек – ты.

Картеру было не отвести от нее глаз. Какая же она красивая. Какая мудрая. Наверное, ему повезло больше, чем сенатору Лейну. В ней было столько страсти, столько огня, что их ночь…

И вдруг ему словно тугой веревкой стянуло все внутренности. Картер шевельнулся, стараясь избавиться от напряжения, охватившего его живот и горло. Потом ощущения изменились. Внутренности стали распухать и давить друг на друга. Ему опять перехватило дыхание. Все нервные окончания вдоль позвоночника вспыхнули. Кожа сделалась пупырчатой. Вдобавок ему скрутило пальцы ног.

– Что с тобой? – насторожилась Кэт.

Картер усиленно тер глаза:

– Думаю, переусердствовал я с этими лепешками. Там очень острая начинка. Теперь желудок не хочет их переваривать.

Кэт поцеловала ему пупок:

– А теперь лучше?

– Нет, – ответил он, беря ее за руки и притягивая к себе. – Ты слишком далеко.

Он целовал ее. Ему отчаянно хотелось, чтобы сейчас она была под ним, над ним, вокруг него. Чтобы окутывала его целиком.

Поцелуи продолжались. Кэт была для него солнцем и красками, изменившими его жалкую серую жизнь. Она отвечала, но не так страстно. Она чувствовала: внутри Картера что-то происходит, и причина вовсе не в лепешках. Потом Кэт отодвинулась, вглядываясь в его лицо.

– Все нормально, – заверил ее Картер, пытаясь сглотнуть пересохшим горлом.

Он старался говорить спокойно. Делать спокойное лицо, показывая ей, что с ним все замечательно. Однако свистопляска внутри его продолжалась. Картер не знал, как все это прекратить. Более того, он не знал, нужно ли ему, чтобы все прекратилось.

Кэт проснулась от громкого стука во входную дверь дома. Картер протяжно вздохнул во сне и покрепче обнял Кэт за талию. В такой позе они и спали. Ночью у них дальше объятий и поцелуев не пошло, хотя Кэт чувствовала: Картер ждал продолжения. Но что-то изменилось. Он изменился. В его глазах появилось какое-то новое выражение. Что-то невыразимое и огромное…

Не поднимая головы, Кэт посмотрела на часы. Одиннадцатый час. Она не помнила, когда заснула.

– Какой придурок вздумал стучать? – сонно проворчал Картер, прижимаясь к ее заду своим по-утреннему твердым членом. – Пусть его поскорее выгонят, а я еще посплю. Мне такие сны снились, – зевая, сообщил он.

Кэт усмехнулась и легла на бок, любуясь его сонными глазами и дотрагиваясь до его напрягшегося члена.

– Я чувствую, какие сны.

– Только не делай вид, будто тебе это не нравится, – опять зевнул Картер, чуть приподнимаясь.

Стук прекратился. Теперь внизу шел разговор на повышенных тонах. Слов было не разобрать.

Картеру стало не по себе.

– Кэт, это что, местные развлечения? – хмуро спросил он, приподнимаясь на локтях.

– Понятия не имею, – ответила она, борясь с подступающим ужасом.

У Картера мгновенно включилась защитная реакция.

– Я сейчас спущусь и проверю.

– Не надо, – остановила его Кэт. – Лучше я схожу.

– Персик, – недовольно пробурчал он.

– Не волнуйся за меня. Я…

– Кэтрин!

Знакомый голос, будто гвоздь, проткнул защитный пузырь, отгораживавший их от внешнего мира. Кэт похолодела. Из глаз были готовы брызнуть слезы. Вскоре к страху добавилась безудержная злость.

– Мама, – прошептала она.

– Что? – Ошалело глядя на нее, Картер выпрыгнул из постели. – Твоя мама… здесь?

Кэт медленно кивнула, комкая в руках одеяло.

– Кэтрин, выходи! Я знаю: ты в комнате, вместе с ним!

Кэт закрыла глаза, боясь взглянуть на Картера. Боясь, что она сейчас выскочит из комнаты и набросится на мать с кулаками.

– Ева, успокойся, – послышался голос Наны Бу.

– Нет, не успокоюсь. Как ты могла пустить его в свой дом? Как ты вообще позволила, чтобы под твоей крышей…

– Потому что это моя крыша, а я – твоя мать и не обязана перед тобой отчитываться.

За дверью стало тихо. В ушах Кэт продолжали звучать язвительные слова Наны Бу.

– Мне надо уйти, – пробормотал Картер, торопливо натягивая трусы.

У Кэт сердце ушло в пятки.

– Нет! – выкрикнула она, бросаясь за ним и путаясь в простынях. – Ты никуда не пойдешь. Пожалуйста, не уходи.

– Мне нельзя здесь оставаться, – бросил он, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Нет, можно, – упрямо возразила Кэт, хватая его за руку. – Ты имеешь такое же право находиться здесь, как и я. Это дом Наны Бу, а не моей матери.