Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов - Юлиан Борхардт

Собственно рента с рудников определяется совершенно так же, как земледельческая рента.

Необходимо различать, вытекает ли рента из монопольной цены потому, что независимо от нее установилась монопольная цена продуктов или самой земли, или же продукты продаются по монопольной цене потому, что установилась рента. (Говоря о монопольной цене, мы вообще имеем в виду цену, которая определяется только стремлением купить и платежеспособностью покупателей, независимо как от общей цены производства, так и от стоимости продуктов.) Виноградник, производящий вино совершенно исключительного качества, вино, которое вообще может производиться лишь в сравнительно небольшом количестве, дает монопольную цену. Вследствие этой монопольной цены, избыток которой над стоимостью продукта определяется единственно богатством и вкусами знатных потребителей вина, винодел мог бы реализовать значительную добавочную прибыль. Эта добавочная прибыль превращается в ренту и достается земельному собственнику. Итак, здесь ренту создает монопольная цена. Наоборот, рента создала бы монопольную цену, если бы, вследствие границы, которая полагается земельной собственностью затрате капитала на невозделанной земле, не приносящей ренты, хлеб продавался не только выше его цены производства, но и выше его стоимости. Что как раз только титул собственности известного числа лиц на землю дает им возможность присваивать себе в качестве дани часть прибавочного труда общества, притом, по мере развития производства, присваивать в постоянно возрастающей степени, – это затушевывается тем обстоятельством, что именно эта капитализированная дань, капитализированная рента выступает как цена земли, и потому последняя может продаваться, подобно всякому другому предмету торговли. Поэтому покупателю кажется, что он получил свое притязание на ренту не даром и не даром пользуется трудом, риском и предпринимательским духом капитала, а уплатил за это соответствующий эквивалент. Рента представляется ему просто процентом на капитал, за который он купил землю и вместе с нею притязание на ренту. Совершенно так же рабовладельцу, купившему раба, представляется, что он приобрел свою собственность на негра не в силу института рабства, а в силу купли и продажи товара. Но ведь самый титул не порождается, а лишь переносится актом продажи. Пока титул не существует, его невозможно продать. Что создало его – так это отношения производства. Когда последние достигают такого пункта, где им приходится переменить свою шкуру, отпадает материальный источник титула, получивший экономическое и историческое оправдание, возникший из процесса общественного производства жизни, а вместе с ним отпадают и основывавшиеся на нем сделки. С точки зрения более высокой экономической формации общества частная собственность отдельных индивидуумов на землю будет представляться совершенно столь же нелепой, как частная собственность одного человека на другого человека. Даже все общество, нация и даже все одновременно существующие общества, взятые вместе, не суть собственники земли. Они – лишь ее владельцы, лишь пользующиеся ею, и, как добрые отцы семейства, они должны улучшенной оставить ее следующим поколениям.

* * *

В дальнейшем исследовании цены земли мы оставляем в стороне все колебания конкуренции, всякую спекуляцию землей, а также мелкую земельную собственность, при которой земля представляет главное орудие производителей, так что они вынуждены покупать ее во что бы то ни стало.

I. Цена земли может повыситься, хотя рента не повышается, именно:

1) вследствие просто понижения размера процента;

2) потому что возрастает процент на капитал, вложенный в землю.

II. Цена земли может повыситься потому, что увеличивается рента.

Рента может увеличиться потому, что повышается цена продукта земли.

Но она может также увеличиться и в том случае, если цена земледельческого продукта не повышается или даже понижается.

Если она остается без изменения, то рента может возрасти только или потому (оставляя в стороне монопольные цены), что при прежней затрате капитала на старых землях начинают возделываться новые земли лучшего качества, причем их будет достаточно только для того, чтобы покрыть увеличившийся спрос, так что регулирующая рыночная цена остается без изменения. В этом случае цена старых земель не повысится, но для земли, вновь взятой под возделывание, цена поднимется выше уровня цены старой земли.

Или же рента повысится потому, что при прежней относительной производительности и прежней рыночной цене возрастает масса капитала, вложенного в землю. Поэтому, хотя рента по отношению к авансированному капиталу остается прежняя, ее масса, например, удвоится, так как сам капитал удвоился. Так как не произошло понижения цены, то вторая затрата капитала приносит, подобно первой, добавочную прибыль, которая по истечении срока аренды тоже превращается в ренту. Следовательно, общая масса ренты, вся рента известной страны, увеличивается с массой затраченного капитала, хотя бы даже цена единицы земельной площади, или норма ренты, или даже масса ренты на единицу площади и не возрастала; в этом случае масса всей ренты возрастает с пространственным расширением культуры. Это может быть сопряжено даже с понижением ренты на отдельных владениях.

Но цена земли может повыситься даже в том случае, когда цена продукта земли уменьшается.

В этом случае вследствие дальнейшего дифференцирования может увеличиться дифференциальная рента, а потому и цена более хороших земель. Или же, если этого нет, благодаря возросшей производительной силе труда цена земледельческого продукта может понизиться, но таким образом, что это будет более чем уравновешено увеличением производства.

III. Эти различные условия повышения ренты, а вместе с тем и цены земли как вообще, так и для отдельных сортов земли могут отчасти конкурировать между собой, отчасти исключать друг друга и могут действовать лишь попеременно. Но из того, что изложено, следует, что из повышения цены земли нельзя без дальнейших околичностей делать вывод, что рента повысилась, и из повышения ренты, которое всегда влечет за собой повышение цены земли, нельзя без дальнейших околичностей делать вывод, что продукт земли увеличился.

Здесь нам нет надобности подробнее останавливаться на собственно рабовладельческом хозяйстве (которое тоже проходит ряд ступеней от патриархальной системы, рассчитывающей преимущественно на собственное потребление, до собственно плантаторской системы, работающей на мировой рынок) и на помещичьем хозяйстве, в котором земельный собственник ведет возделывание за собственный счет, владеет всеми орудиями производства и эксплуатирует труд батраков – несвободных или свободных, оплачиваемых натурой или деньгами. Земельный собственник и собственник орудий производства, а потому и непосредственный эксплуататор рабочих, относящихся к числу этих элементов производства, здесь совпадают. Точно так же совпадают рента и прибыль, разделение различных форм прибавочной стоимости не имеет места. Там, где преобладание принадлежит капиталистическому способу представления, как в американских плантациях, вся эта прибавочная стоимость рассматривается как прибыль; там, где не существует самого капиталистического способа производства и куда еще не перенесен соответствующий ему способ представления из капиталистических стран, она представляется рентой.