Американская грязь - Дженин Камминс

Койот высунулся наружу, но прежде, чем успел что-то ответить, Лука подскочил на ноги, напугав тем самым Лидию, которая тут же кинулась за ним.

– Вы не можете оставить ее себе! – закричал мальчик. – Не можете! И никто не может! Она – свободный человек и едет с нами!

Луч фонарика метнулся в сторону Луки, и вскоре его лицо озарилось в круге света. Его черные глаза сверкали, а руки сжимались в плотные маленькие кулачки.

– ¡Mira, el jefecito![118]

– Лука, вернись на место! – Лидия схватила сына и силой усадила к себе на колени.

Но мужчина только рассмеялся. Он перегнулся через край прицепа, и Соледад покрепче сжала в объятьях сестру.

– Не переживай, малыш, – сказал agente, обращаясь к Луке. – Я же просто пошутил. – Затем он снова посветил фонариком в лицо старшей сестры. – Сеньорита, вам очень повезло, что у вас такой храбрый и бесстрашный защитник.

– Да, – машинально согласилась Соледад.

Полицейский снова переключил внимание на Луку:

– Продолжай сражаться, малыш! На севере такой запал придется кстати.

Лидия вдохнула, но отпускать сына не торопилась. Когда пришла ее очередь смотреть на свет, она задержала дыхание. Стараясь не поднимать лица слишком высоко, она глядела четко перед собой и молилась, чтобы эти мужчины не работали на Хавьера. Молилась, чтобы в мобильных телефонах у них не сохранилась ее фотография. Задержавшись на несколько секунд, луч света скользнул на Марисоль. Лидия снова выдохнула.

– Удачи! – крикнул agente и сделал шаг назад.

– ¿Nos vemos pronto![119] – Шакал махнул ему рукой на прощание, когда пикап тронулся с места.

Спустя чуть более трех часов после отъезда из Ногалеса два пикапа, с выключенными фарами и толстым слоем пыли на обшивке остановились на обочине. Когда потухло фоновое освещение приборной панели и задних фар, мигранты оказались в кромешной тьме. От Соединенных Штатов их отделяло полмили. Построив всех в шеренгу, Шакал объявил, что отныне им нужно следить только за тем человеком, который идет впереди, и за тем, который идет сзади. В темноте койота совсем не было видно, но голос его излучал такое приятное тепло, что казалось, приобрел форму и горел посреди ночи цветным огоньком. Мужчина заряжал всех своей энергией. Под его чутким руководством мигранты поверили, что справятся. Никто не знал его настоящего имени, но все были готовы доверить ему свою жизнь. Шакал сказал, что двигаться они будут быстро и поэтому очень важно не отставать. Первостепенная задача отряда – никого не потерять в пути.

– Если услышите этот звук, замрите. – Койот издал низкий, короткий свист. – Он значит, что вам надо встать на месте и не двигаться, пока я не скажу.

Затем Шакал дважды на удивление громко цокнул языком.

– Если нас поймают, – продолжал он. – Так, все меня слышат? Это важно. Если нас поймают, ни в коем случае не признавайтесь, кто койот. Понятно?

– Почему? – раздался голос Лоренсо.

– Тебе не нужно знать почему, но я все равно объясню, просто чтобы ты не навыдумывал себе бог знает чего. Если нас задержат и выяснят, что койот – это я, вас всех депортируют без меня, так? Меня арестуют, а вас отправят домой. Если картели прознают, кто настучал на койота и обломал стабильный доход, этому человеку придется заплатить очень много денег. У тебя ведь и так проблем с картелями хватает, правильно я понимаю?

Лоренсо выдавил из себя какой-то звук, отдаленно напоминавший согласие.

– Так что держи язык за зубами. Нас ловят – мы все идем на депортацию, потом возвращаемся и пробуем снова. Вам дается три попытки по цене одной. Договорились?

Никто не возражал. Тогда Шакал зажег фонарь низкой мощности и стал готовиться. Раскрыв банку с раздавленным чесноком, он велел всем обмазать ботинки – запах должен был отпугивать гремучих змей. Вдохнув чесночный аромат, Лидия сразу вспомнила о доме, о том, как готовила ужин. Но змей она боялась больше, чем ностальгии, и потому щедро смазала кашицей ботинки себе и сыну. Затем койот распределил между собравшимися водные запасы. Канистры были тяжелыми и неудобными, но вода – самый важный ресурс. С помощью ремня Лидия привязала канистры к лямкам рюкзака. Они плескались и при ходьбе больно били по бедрам, поэтому она решила закрепить их на месте и покрепче затянула узлы. Лука нес лишь одну канистру, да и то с большим трудом. Мужчины – по четыре каждый; у Николаса к тому же был модный водяной рюкзак, из которого можно было пить прямо на ходу – через длинную трубочку, свисавшую с плеча. Все старались не думать о том, как жарко будет в пустыне днем, о том, сколько придется пройти, и о том, какой объем воды каждый тащит на своем горбу.

Шакал расставил мигрантов по порядку: сначала он сам, потом Чончо и Слим, Бето и Лука, Лидия, сестры и Марисоль. Остальные мужчины встали в конец.

Они двинулись на север – настолько быстрым шагом, что, пожалуй, и сами не ожидали от себя такого; Лидия пыталась не терять из виду ускользающие очертания сына. Их легкие переполнял свежий холодный воздух; после двух томительных дней в квартире дорога на север по залитой звездным светом земле бодрила. Все молчали, но очень скоро топот ботинок, ступавших по неровной поверхности, и негромкие звуки их напряженного дыхания стали походить на некое подобие беседы. Все старались сосредоточиться, чтобы случайно не упасть, не споткнуться и не врезаться в человека спереди. Опасались вывернуть лодыжку. Пытались – правда, в основном безуспешно – не робеть перед невидимым, но повсеместным присутствием la migra.

В пустыне не было забора, поскольку не было нужды что-либо ограждать. Они шли в двадцати милях к востоку от Эль-Сасабе, на западе примерно на таком же расстоянии возвышались жилые дома Ногалеса и горы Парахито, служившие своеобразным пограничным барьером. Было холодно. Лука надел все вещи, которые они с Мами купили в «Уолмарте» перед отъездом из Акапулько: джинсы, футболку, толстовку, теплую куртку и толстые носки. Его ботинки были крепко зашнурованы и перевязаны двойным узлом. Папину бейсболку мальчик убрал в боковой карман рюкзака, а сам надел вязаную шапку и шарф, подаренные той старушкой в Ногалесе, но, даже несмотря на множество слоев и влажный от пота позвоночник, нос и пальцы у него заледенели. Он мечтал вернуться назад во времени и купить перчатки. Порой Шакал присвистывал, и тогда все замирали и ждали на месте; когда койот дважды цокал языком, они послушно возобновляли движение. В одну из остановок Лука отчетливо услышал, как где-то неподалеку гудит электронное устройство. Затормозивший рядом Чончо указал на красный огонек, мигавший на вершине столба. Они стояли почти точно под ним. Огонек поворачивался на шарнире. Когда он взглянул в другую сторону, Шакал снова цокнул языком, и все мигранты рванули во мрак и не останавливались, пока не миновали горный кряж, лежавший за пределами досягаемости вращающегося механического глаза.