Лев и ягуар - Елена Горелик

— Красавчик, — Билли критически осмотрел фрегат, еще стоявший на стапелях, но уже почти полностью готовый к спуску на воду. — Такой при хорошем ветре не меньше шестнадцати узлов даст.

— Испытания покажут, — Влад, уже назначенный капитаном новенького корабля, тщательно скрывал дрожь нетерпения: хотелось снова в море. На волны и ветер. На свободу. — «Гардарика» после переделки быстрее четырнадцати не пошла.

— Так она ж тяжелее раза в полтора!

— Одно меня смущает, — проговорил Жером. — У фрегата еще нет имени.

— За именем дело не станет — верно, Воробушек? — Билли по-дружески пихнул Галку в бок.

— Предлагаешь окрестить? — криво усмехнулась Галка: дружище Билли весьма чувствительно заехал ей локтем по ребрам.

— А почему нет? Давай, чего стесняешься? Не замуж выходишь.

Галка чуть было не напомнила чрезмерно веселому сегодня Билли («Уже где-то стаканчик пропустил, засранец, а то и не один!»), как он в свое время без конца сватал ее за каждого более-менее приличного капитана, но вовремя прикусила язык. Не здесь и не сейчас.

— Ладно, будут крестины, — сказала она, еще раз придирчиво осматривая фрегат. — Что ж, кораблик замечательный. Быстрый, маневренный, дерзкий… и носатый. Да будет он отныне зваться «Сирано де Бержерак»!

Влад и Джеймс, прекрасно знавшие, кем был Сирано де Бержерак, громко рассмеялись.

— Удачное имечко для боевого корабля, — весело проговорил Эшби. — Будем надеяться, что и этому фрегату выпадет шанс прославиться столь же необычными поединками, как и покойному де Бержераку.

— Черт подери, Воробушек, ты как обзовешь корабль, так хоть стреляйся, — гыгыкнул Жером. — Книжек начиталась и козыряешь заумными словечками. А нам-то, безграмотным, что делать?

Тут рассмеялись уже все…

Солнце закрыла тоненькая кисея — первый вестник приближавшегося шторма. Новоназванный «Сирано де Бержерак», заложив лихой разворот, лег на обратный курс. Незачем трепать фрегат штормом, особенно перед тем, что ему предстоит в скором будущем.

7

…Обращаю Ваше внимание, мадам: переговоры были чрезвычайно сложными. В качестве аргумента мне пришлось даже сыграть на страхах принцессы Софьи, намекнув на возможность заговора сторонников устраненного от власти семейства Нарышкиных. Случись что-либо с Его Величеством Иваном Алексеевичем, и единственным легитимным монархом естественным образом будет признан Его Высочество Петр Алексеевич. Царствование этого ребенка при наличии обиженных Ее Высочеством родственников будет означать конец ее правления и всех планов. Нарышкины на удивление недальновидные люди, я имел возможность убедиться в том при личных встречах со вдовствующей царицей еще до ее пострижения. Живой, не отрекшийся от мира царевич опасен для принцессы Софьи. Однако Ее Высочество прекрасно понимает, что смерть его или пострижение будут весьма пагубны для России. Даже если ей удастся провести решение о своем замужестве — для чего, боюсь, она может чужими руками принести в жертву законную супругу князя Василия — надежды зачать и родить наследника у нее немного. Не сочтите за дерзость, мадам, но Вы должны помнить, с какими трудностями было связано рождение Вашего сына Роберта. Принцесса Софья в куда худшем положении: ее лекарь, немец, будучи пьян, проболтался мне, будто бы Ее Высочество не единожды прерывала беременность, дабы не запятнать репутацию внебрачным ребенком. От ее брата Ивана в смысле продолжения рода толку будет ненамного больше: слабость ума не помеха женитьбе и зачатию наследников, но слабость здоровья, как я уже Вам отписывал, может стать серьезным препятствием сему делу. Такова реальность. А в здравомыслии принцессе Софье не могут отказать ни друзья ее, ни враги. Потому мое предложение вместо ожидаемого и весьма вероятного отказа вызвало оживленную дискуссию. Ее Высочество пока не дала однозначного ответа, ни положительного, ни отрицательного, однако осмелюсь предположить, что через некоторое время мы сможем обговорить все детали.

Ваш Николас Питерсзоон Схаак

P.S. Только что мне передали приглашение на обед у князя Голицына. Ожидайте в скором времени новых известий, мадам.

Два долгих месяца письмо добиралось из Москвы в Сен-Доменг, и это его еще быстро доставили — сушей через германские земли в Амстердам, а оттуда уже «почтовым барком» — новинкой сен-доменгских корабелов — через океан. К слову, кроме почты эти небольшие, но быстрые и достаточно вместительные барки могли возить и товары, и пассажиров. Голландцы, во всяком случае, покупали их еще до того, как они сходили со стапелей. Но и для доставки корреспонденции они оказались именно тем, что требовалось: трансокеанский переход в зависимости от сезона занимал от двадцати до двадцати пяти дней — вместо пяти-шести недель. Так что в ноябре, перед самым выходом эскадры в море, Галка имела возможность ознакомиться с подробностями дипломатических игр Николаса, имевших место в августе-сентябре этого года. По тем временам и для тех расстояний — огромная фора по времени.

«Что ж, Николас — ловкий юрист, — подумала Галка, запирая письмо в шкатулку. — Он не был бы адвокатом, если бы не умел убеждать кого угодно в чем угодно. Впрочем… Попался же он тогда, в семидесятом, на зуб английским судейским? Ладно. Будем считать, что это случайная осечка, с каждым может произойти. В том, что касается закулисной политической игры, наш друг Николас может дать сто очков вперед кому угодно. А пока… Пока — поисполняем союзнический долг, а заодно малость прирастем землицей на континенте».

Бостон! Вильгельм Оранский положил глаз на этот порт уже давненько, но «видит око, да зуб неймет». А сейчас образовалась отличная возможность как вернуть себе потерянные по Вестминстерскому миру колонии, так и прихватить то, что Голландии никогда не принадлежало. Расчетливый штатгальтер совершенно справедливо предположил, что эти приобретения окажутся весьма полезны Республике Соединенных Провинций, если не как источник постоянного дохода, то как хороший товар в случае, если ему срочно понадобятся деньги. А покупатель… Сен-Доменг, кажется, вовсе не против вложить свободные денежки таким образом, хотя его население еще не настолько велико, чтобы быстро освоить эти земли. Штатгальтер видел, что его гостья создает для своего государства огромный задел на будущее, но своей личной задачей видел не аналогичное создание за океаном задела для Голландии, а недопущение — любой ценой! — превращения Франции в мировую империю. А если попутно можно разжиться добычей за счет Англии — на здоровье. Меньше придется унижаться перед торгашами из Генеральных штатов, выпрашивая деньги на армию…

Пираты, по мнению голландского адмирала, действовали предельно дерзко и смело. Их артиллерия сумела подавить огонь фортов Бостона еще до того, как голландский десант был готов к высадке на берег, а стоявшие в порту английские военные фрегаты были потоплены или взяты на абордаж самими голландцами. Вот уж что-что, а драться на море минхееры умели. Когда хотели. Но голландских капитанов, что повели своих матросов в сухопутный бой, ждал настоящий шок, когда они увидели бой первой волны пиратского десанта с английским гарнизоном… Дробовики — не новость. Но шестизарядные, немного укороченные ружья револьверного типа, стреляющие дробью и картечью — это было нечто ужасающее. Пираты первым же залпом просто смели бросившихся в бой англичан. Затем были пущены в ход шестизарядные пистолеты. И только потом уже началась привычная обеим сторонам драка на саблях… Когда город был взят (сухопутные отряды, высаженные на побережье еще ночью постарались, чтобы никто из горожан не унес свои ценности, а городские ворота отомкнулись как можно быстрее), адмирал приказал подсчитать потери. И впал в ступор, когда офицеры доложили…