Черный дождь - Александр Бауров

– Это всё из-за вас? Это так вы о нас печётесь? – обидчиво глянул на мага Лазарен. – Что вам от меня нужно, мастер?

– Мне нужна твоя помощь! Я случайно узнал, что ты в плену у Келлсара. Я уезжаю, далеко на восток. – Лицо мага подернулось тенью. – Ты можешь ехать со мной…

– Сейчас?

– Нет. Завтра днем ты будешь свободен, так или иначе…

– В смысле, так или иначе? Я ничего не понимаю и ни за чем не могу уследить! Что вы имеете в виду?! Да вообще, зачем и куда мне ехать?! Мне нужно назад в Энроф немедленно вернуться! – Лазарен приложил руку к виску и почувствовал холод браслета, отдернул кисть.

– Я не советую тебе возвращаться в Энроф. Может ты туда и доедешь, но Эрафию уже не спасти!

Лазарен похолодел.

– Как не спасти? Что за…

– Арагон проиграет эту войну! Не спрашивай почему, это просто чутье.

– Именно об этой опасности я и должен предупредить. Понимаете! – разведчик схватился за плащ мага. – В самой верхушке Эрафии предатель. Это или канцлер, или сам король. Поймите, о нашей миссии, о встрече с Шивой, о спасении Гирда знали только король, канцлер и Эй-Той! Главе разведки я верю как себе, остаются двое…

Они стояли на возвышенном изгибе дороги, лес на многие мили вокруг был залит закатным блеском. Аджит любовался картиной, и казалось, не слышал его.

– Это не важно всё. Арагон предали вон они! – маг указал на стоящих на посту големов.

– Не понимаю!

– Есть вещи, – голос Аджита изменился, каждое слово было как удар молота, – есть вещи, которые не властны изменить ни я, ни ты, ни кто бы то ни было другой. Война, которая сейчас идет, из их числа. Сами маги света уже не могут её остановить, хотя шанс у них был. Только лидер нойонов ещё может что-то сделать, но я сильно сомневаюсь в его мягкосердечии.

– Я перестал вас понимать, мастер, совсем перестал понимать! У Арагона есть концентраторы магии, они могут передвигать горы, их армия неисчислима в своей мощи!

– Ты тоже наслушался этого бреда? Как же качественно они промывают мозги. Хотя коль сами в это верят, то что о тебе говорить. Ладно, не ломай голову зря. Я просто хотел тебя обнадежить. Даже если сегодня я не договорюсь с Келлсаром, завтра тебя все равно освободят.

– Кто?

– Увидишь. – Аджит похлопал разведчика по плечу и пошел вперед к штабу экзорциста. Черные как смоль волосы развевались, разведчик даже видел легкую проседь. К нему уже спешили големы, пришло время вернуться в узилище. В небе летело несколько горгулий, по нижней дороге маршировали несколько сотен копейщиков. Солдаты то и дело останавливались, чтобы получше разглядеть оживших каменных слуг белой магии. Так дети смотрят на невиданные подарки, привезенные из дальних стран.

Его вновь приковали к бревну. Скоро я научусь его любить сплюнул разведчик. Что за бесовщина тут творится? Он постарался сесть поудобнее, рядом стояла плошка, полная какой-то каши из растертого в воде хлеба.

Два чувства смешались в голове: радость, что встретил человека из смутного далекого прошлого, и какая-то неразличимая печаль, страх перед неотвратимостью чего-то грандиозного и жуткого.

Ему вспомнилась молодость. Наследник небогатого дворянского титула, с юности он был в конфликте с родней из-за своего дара. Лазарен мог стать странником, отщепенцем, изгоем – так как сознательно не хотел надевать монашескую сутану ордена. Все взросление проходило в постоянных переездах, бегах. Вечное предательство, страх доносов, ни друзей, ни любви, ни доверия. Он думал уехать, далеко на юг, в Карн, в Киликию. Стать своим среди дерзких и гордых морских танов.

Тогда молодой человек случайно встретил человека, который открыл ему глаза на то, что магические способности не проклятие, не кара, но дар, заслуживающий трепетного уважения. И этим человеком был маг Аджит. Случайная встреча в придорожном трактире. Одна его фраза – «Магия это возможность творить, а не подчиняться!» – изменила всю жизнь Лазарена. Привели его сначала в организацию скрытых колдунов, потом в разведку Эй-Тоя. В конечном счете привела в этот амбар.

Шива, он обещал помочь ей, но эти слова о том, что опасно возвращаться в Энроф, что Арагон проиграет битву, все не давали ему покоя. Разведчик понимал, что у Аджита мало поводов врать, но оставалось совершенно неясно, зачем он хочет их освободить и как их нашел?

Сейчас применить силу против арагонцев, значит, навсегда запятнать себя в их глазах. После этого возврата не будет. Хотя Келлсар, конечно, просто кретин, но поднять руку на служителя белого культа?! Эта мысль поначалу казалась ему невероятной. Лазарен долго не мог уснуть, хотя ночь уже раскинула свои черные крылья над узкой равниной между гребнями Великого хребта. Он все смотрел в небо сквозь отверстие в крыше. Там мерцала маленькая яркая звездочка. Он вспомнил Шиву, их любовную связь и на мгновение ощутил блаженный покой.

Лазарен верил, что ему обязательно повезет, так же как и тогда, в камере Кип-де-Зула.

Земли нойонов, цитадель Агону. То же время

Мрак ночи сгустился над столицей бессмертных. Правда, свет солнца и так сюда почти не проникал из-за облаков пепла, развеянных трубами неугасающих крематориев. Пепел этот имел некротическую основу, в него добавлялись останки тех, кто уже никак иначе не мог послужить нойонам. В этой мгле слепли и погибали глаза Арагона. Он защищал и скрывал все, что происходило на земле.

В красно-темной дымке астрала действие пепла заменяло заклятие, именуемое «Черная рябь». Никакое зрение магов света, никакая их связь не была возможна под его действием.

Моандор стоял у огромного окна своей башни. На экране связи позади него был настроен канал связи с Нагашем, но нойона-воина что-то отвлекло, и теперь здесь все замерло в ожидании. Полиарх тихо мерцал на груди владыки.

Что изменилось в последнее время? Моандор не почувствовал какого-то впечатляющего всесилия, скорее наоборот, это время было полно расхолаживающей грусти. Да, он взял в руки Лхаидгронд – посох, которого прежде касались лишь Сандро и Стигиус. Он понял, прочувствовал, что дает камень силы. С ним видишь себя будто исполином среди букашек, но до неба, до неба было по-прежнему далеко.

Он мог теперь остановить течение рек, без концентратора, в боевой магии мог всё, кроме телепорта, которому препятствовал якорь запасенной в Полиархе мощи. Но в этой силе и был скрыт ключ.

Если кто-то тогда, почти тысячу лет назад дал нам эту силу, отдал какую-то толику себя, и мы назвали его Хаидом. Значит, здесь, когда ты видишь себя исполином среди карликов, кто-то видит таким же карликом тебя самого.

Тайное знание, мысль, сидящая там, в этом темно-алом камне, не давали нойону покоя. То, что другим кажется несбыточной мечтой, меркнет по сравнению с тайной устройства этого артефакта, мерно переливающегося на груди Моандора.

Так силен ли я? Нет – я слаб не только перед Хаидом, но даже в наших приземленных делах. Слаб по сравнению с армией, служащей нойонам-воинам, слаб по сравнению с остальными членами Совета, слаб по сравнению с Арагоном. Все эти задачи можно было решить. В этом Моандор был уверен, здесь, на этой земле он знал порог своей слабости. Сравнение с «внешними» силами он лишь ощущал.