Вторая фаза - Денис Агеев

— А если…

— Гранату, твою мать!

Замешкавшийся поначалу напарник все же послушал меня и передал гранату. Я быстро закрепил ее на ремне.

Зверьки быстро очухалась, и волна окружила нас снова. Одни кайтуны яростно пыхтели, другие пищали.

— Эндрюс! Кидай! — выкрикнул я.

Пространство вокруг снова зазвенело от низкочастотного шума, и море зверьков расступилось передо мной. Я побежал к проему, ловко обходя и перепрыгивая через десятки трупиков.

Метров за десять до прохода путь мне преградило несколько кайтунов. Бросились сразу. Один запрыгнул на грудь и тут же отскочил в сторону, второго я разрубил надвое катаной, третьего насадил на энерго-клинок и отбросил трупик в сторону, от четвертого и последующих увернулся.

Энергоресурс +210

Двинулся дальше. Из проема хлынула новая волна. Я деактивировал энерго-наруч и сорвал с ремня шумовую гранату, бросил к проходу. В уши ударил отвратительный звук, я сжал зубы, пожалев, что в шлеме нет возможности заглушать шумы от внешних источников. Кайтуны бросились в разные стороны, а я прошел через проем.

Небольшой ящик стоял посередине тесной комнатушки, а перед ней в полу зияла черная дыра, из которой кайтуны и выбегали. Я сорвал с ремня последнюю шумовую гранату, и как только из дыры показались первые мордочки зверьков, активировал ее и бросил ее в темное углубление. Низкочастотный звук ударил в уши, но уже не так отчетливо, как раньше. Черт, если это не поможет, то уже не поможет ничего.

Но это помогло. Кайтуны больше из дыры не вылезали, а через минуту и сама дыра прикрылась напольной панелью. Я подошел к ящику, придирчиво осмотрел его, чтобы не пропустить какую-нибудь ловушку, и открыл. Заглянув внутрь, я лишь успел бросить короткое «Черт!» и резко отпрыгнул назад. Внутри была бомба.

Взрывная волна накрыла меня теплым одеялом. Я отлетел обратно в проем, упал на пол и покатился, натыкаясь на трупы зверьков. В ушах звенело тысячью одновременно разорвавшихся шумовых гранат.

Внимание! Получена легкая контузия

Забрало почернело и местами оплавилось. Шлем стал горячим, как раскаленный камень, вытащенный из печи. Защитный экран комбинезона не выдержал и сам деактивировался, но благодаря нему я не получили ожогов. Ботинки же воспламенились, но быстро погасли. Еще меня обдало осколками, но защитное поле костюма спасло от них тоже. Правда, из-за всего этого его заряд упал до 38 %.

Я приподнялся и огляделся. Панели слева и справа от проема почернели, местами к потолку вились языки пламени. В ушах гудело, а в глазах двоилось.

Кто-то подбежал ко мне, потряс за плечо, я посмотрел на него, но сквозь почерневшее забрало не мог толком ничего распознать. Потом все же додумался снять шлем.

— Шой… ты как?.. Что там случилось? — спросил человек надо мной.

— Ты что, болван, разве не понял? Локсийцы снова нас обдурили, — отдаленно прозвучал другой голос.

Я на миг потерял сознание, но быстро очнулся. Мои руки пылали от боли, особенно левая. Поглядев на нее, я понял, что получил сильные ожоги. Снял с грудной перевязи обеззараживающий спрей и обильно побрызгал им обратные стороны ладоней.

Шум в ушах стих, да и головокружение стало сходить на нет.

— Кнопки!.. Опять эти гребаные кнопки! Ненавижу их! — послышался полный ярости голос Ролдана.

— Надо нажимать. Выбора у нас все равно нет, — произнес Лайсон. Он стоял к ним ближе всех. И он же нажал на одну из них.

Приглушенно прозвучал какой-то механизм. В противоположной стене открылся широкий проход, ведущий, как было видно, к платформе. Прозвучал горн, и все облегченно вздохнули.

Цель «Все или ничего. Уровень 2» достигнута

Энергоресурс +30000

Как можно было понять из уведомления, система мне начислила энергоресурса за два выполненных испытания. Разбираться, что к чему, у меня не было ни малейшего желания, поэтому я, как и остальные участники турнира, побрел к выходу из локации.

Я разглядывал обратную сторону своей левой ладони и, наверное, морщился так, словно смотрел на самое отвратительное зрелище во вселенной. С полчаса назад я вколол обезболивающее, потому что боль от ожогов — самая мучительная. И чтобы рука вообще перестала чувствовать боль, я даже намазал ее тонким слоем охлаждающего геля. После всего этого мне стало легче, но вид руки препараты, разумеется, не исправили. На коже взбухли крупные пузыри, которые очень скоро полопались, и теперь рука выглядела так, словно я на миг окунул ее в пекло ада. Впрочем, Арену не иначе как адом и не назовешь. Принятый пятнадцать минут назад регенератор, возможно, и ускорил процесс заживления, но на внешний вид, опять же, никак не повлиял.

Я сжал и разжал пальцы, покрасневшая и морщинистая кожа безобразно растянулась, а потом скукожилась. Перевернул руку и в очередной раз осмотрел саму ладонь. Здесь бокам тоже досталось, но в целом она выглядела куда лучше обратной стороны.

Остаток дня каждый из заключенных провел в молчаливом уединении. Нас осталось девять человек, и привычно царящий в жилом блоке шум и суета поутихли. Если раньше гибель товарищей мы воспринимали более-менее спокойно, то теперь уход каждого был заметен.

Я, наконец, ближе познакомился с последним заключенным, имени которого никак не мог запомнить. Нас столкнула до боли простая ситуация: я спрашивал у пленных, нет ли у кого-нибудь средства против ожогов, и Декс указал на него. Необходимого препарата у него, как выяснилось позже, не оказалось, зато я с ним познакомился.

Его звали Коупленд. Он был выходцем с Земли, европеоидом. С самого детства влачил беспризорную жизнь, но рано встал на путь скитальца, что в итоге привело его в армию. От роду ему было тридцать семь лет, и за свою жизнь он побывал почти на всех планетах Федерации и даже на четырех Имперских. Повидал всякое, но рассказывать о своих путешествиях особенно не хотел. Был худ, сутул и постоянно хмурился, хоть нрав имел вполне дружелюбный. Но было в его характере кое-что отталкивающее, из-за чего он плохо ладил с окружающими. Тотальное безразличие. При общении с ним складывалось ощущение, что ему абсолютно плевать на свою судьбу, да и на всю человеческую цивилизацию в целом. На вопрос, зачем он пошел в армию, Коупленд сделал флегматичное лицо и пожал плечами. Разговаривать с ним дальше у меня пропало всякое желание, поэтому я вернулся в свою ячейку.

Настал следующий день. Платформа снова нас протащила по уже знакомому маршруту и вывезла в старую локацию.

— И снова этот гребаный Куб Пандоры, — уныло констатировал Ролдан. — Как будто на нелюбимую работу нас привезли.

— Разумеется, он. Распорядитель турнира ясно сказал, что уровней будет три. Этот последний, — напомнил Виллис.

— Приветствую всех выживших! — прозвучал голос Кроноса. Опять никаких голографических или настенных силуэтов не появилось, как и не было таблицы рейтингов. Только голос, плывущий отовсюду. — Вчера вы показали себя достойно. Всего один погибший — это похвально. Но сегодняшний раунд заставит каждого из вас выложиться по максимуму. Как бы вы того не хотели, но вам придется дотянуться до граней возможного и даже запредельного. Я вам обещаю, что в этом раунде вас ждет кое-что особенное. И уверен, что после завершения испытаний каждый из вас, — но не каждый из ныне живущих, — останется удовлетворен на все сто процентов. — Распорядитель турнира замолк, и до нас донесся какой-то глухой кряхтящий звук, словно он закрыл рот ладонью, чтобы прокашляться. Через миг он заговорил снова, но в голосе теперь побивалась хрипотца: — В общем, я не стану вас задерживать. Новые испытания ждут вас. Наслаждайтесь.