Опасайтесь бешеного пса - Елена Милкова

В серьезный тупик они себя загнали.

* * *

В политической жизни Петербурга в эти дни происходило нечто трудновообразимое. Казалось бы, несколько месяцев назад вожди разных противоположных по направлениям партий жаловались на усталость народа, на кризис идей. И лишь стоило появиться свежему человеку, как избиратель проснулся.

Свежим человеком был недавний вице-губернатор, люди которого в последние минуты сдали его документы на регистрацию в качестве кандидата. В губернаторы. Несколько предыдущих недель он находился в глубокой тени, зато теперь поспевал всюду. Причем, по-видимому в штабе главного его конкурента, недавнего друга, а теперь соперника — самого губернатора, хорошо работала агентура. Поэтому вице умело действовал на опережение. Несчастный действующий губернатор как загнанная лошадь метался по заводам, верфям, церквам. И везде опаздывал. Он приезжал на верфь через пять минут после того, как вице перерезал ленточку и корабль грузно сползал на воду. Приезжал на освящение иконы, и ему оставалось лишь приложиться к ней, освященной. Все, что было, положено ему для создания популярного имиджа, успевал сделать его конкурент. И хотя многие понимали, что это всего-навсего вопрос денег, а не энергии, лавры доставались опередившему.

При этом вице, сходив во власть лишь на несколько месяцев, на экранах еще не мелькал, к тому же не успел ничего прикарманить, по крайней мере не был пойман с поличным. С другой стороны, этих месяцев ему хватило, чтобы изучить, как финансовый поток городского бюджета растекается на множество ручейков, многие из которых не минуют карманы городских чиновников. Теперь он использовал эти знания, чтобы ежедневно рассказывать по радио и телевидению о том, сколько благ теряет каждый из жителей города. Он убедительно расписывал, что именно каждый мог бы иметь при честном правительстве и что имеет при действующем. Не было дня, чтобы в одной из массовых газет не появлялась статья с его подписью и броским заголовком. Придя во власть, он обещал жителям такие блага, от которых захватывало дух.

Горожане с удовольствием устраивали массовые митинги около тех мест, где днем заседал действующий губернатор. Союз студентов собирался у Смольного и, перекрыв проезд его машине, оглушал сквер криками: «Позор!»

Знатоки понимали, что явка каждого студента оплачивается. А дополнительное вознаграждение дается за написанные лозунги и громкие выкрики. Но на другой день на месте студентов появлялись инвалиды на колясках, которых привозили дюжие парни из соседнего интерната, потом приходили пенсионеры, потом профессора, потом приводили воспитателей детских садов…

Через все главные улицы города висели огромные полотнища, указывающие настоящее место действующему и объясняющие, кто должен стать подлинным губернатором.

Эта гигантская, якобы сумбурная, а на самом деле точно срежиссированная компания требовала немалых денег.

И как завершающий аккорд прозвучало выступление Тимура Семицветова, бывшего помощника покойной Старосельской, который неожиданно снял свою кандидатуру и призвал всех сторонников прогресса России голосовать за единственного честного человека и крупного организатора городской жизни, все того же вице-губернатора. Своим поступком он развалил движение, которое могло конкурировать с новым кандидатом.

Теперь Дмитрий понял, как и почему погибла Новосельская. Он вспомнил отчеты Треуглова. А ведь прав был Иван Платонович, было в этом нападении что-то не то. Ведь так и не удалось выяснить, кто вызвал милицию. Теперь стало понятно, почему помощник не поспешил на помощь. Он стоял и спокойно ждал. «Сволота», — подумал Самарин, сжимая кулаки в бессильной злобе. И ведь ничего, ничего не сделаешь…

— Ты говорила, что этого гаденыша надо обязательно охранять, — сказал Дмитрий Самарин, посмотрев вместе с женой по телевизору вечерний выпуск новостей. — А Тимур-то оказался вон из какой команды! Мальчик знал, что делает.

Телевизионные новости из России включал ради своих гостей и Карлос. И Валентин был вынужден каждый раз лицезреть лицо человека, по команде которого похищали когда-то Любу. Говоря о новом кандидате, телекомментаторы намекали, что это — лишь начало: не за горами президентские выборы! Специалисты, перебивая друг друга, наперебой высказывались, что ему — и никому другому — можно доверить вывод России из тупика.

* * *

Тот, кого называли Константином, Алексеем, Николаем, а также Скунсом, Тан-Богоразом и прочее и прочее, в этот день летел по паспорту, выданному на имя Хосе Уэрта де Линарес. В Мексике он должен был выполнить приватное задание правительства. Задание великолепно оплачивалось, к тому же носило вполне благородную окраску. На следующий день после его прилета в потайном месте, куда, казалось, даже чужой таракан не проникнет, должна было состояться хунта, а по-русски — совет, наркобаронов. Бароны в очередной раз делили сферы влияния. Правительство Мексики знало лишь, что хунта соберется на ее территории.

Хосе Уэрта де Линарес ювелирно исполнил поручение, и в результате шесть из восьми совещавшихся не сумели добраться до своих самолетов и автомобилей. Все они по разным, но вполне естественным причинам отправились в мир иной, приостановив хотя бы ненадолго развитие наркорынка.

Вознаграждение безымянному герою было перечислено немедленно в один из ведущих европейских банков. А сам герой растворился в толпе авиапассажиров и отбыл в неизвестном направлении. Специалисты, гадая на кофейной гуще, уверенно называли различные маршруты его пути. На самом деле из Мексики он и не отбывал, а трюк с аэропортом был одной из его обманок.

Однако сам Хосе Уэрта де Линарес страшно вымотался. Сейчас он чувствовал себя сродни альпинисту, который, хотя и сумел-таки подняться на неприступную вершину, вместо сил, необходимых для спуска, испытывал тягучую темную пустоту. В такую пустоту Николай, он же Хосе Уэрта де Линарес и нырнул, едва оказавшись в узком самолетном кресле. Самолетик был небольшим — всего на двенадцать пассажиров и при этом с почти вертикальным взлетом, поэтому требовал укороченной взлетно-посадочной полосы. Полет занимал лишь сорок минут, но Николаю этого времени хватило, чтобы раствориться во сне.

Когда-то его долго тренировали управлять сном. Ученые-практики опробовали на нем самые передовые разработки и кое-чего достигли. По крайней мере раппорта, то есть обратной связи с реальностью, он не терял и мог мгновенно перейти из сна в явь, если бы его сигнальная система сообщила об опасности. Однако в самолете ничего подозрительного Николай не ощущал, а потому, уснув, оказался в Лондоне поблизости от Гайд-парка.

Эту историю он видел уже многократно, и ничего путного она ему не обещала, разве что освобождение в финале. За ним по пятам гнались агенты двух спецслужб — родной, российской, и местной, британской. Николай понимал во сне, что нужен живым обеим сторонам, но если бы его взяла одна, вторая немедленно уничтожила и агентов и его самого. Из этой ситуации выхода не было — точнее, был один, на который надеялись как те, так и другие: он, измотанный, не спавший третьи сутки, сам осознает тупик, в который его загнали, и кончит дело своей жизни собственными руками, не доставшись никому. Но кандидат то ли в пленники, то ли в покойники упрямо продолжал уходить, чем злил своих многоопытных преследователей.