Париж.ru - Елена Арсеньева

Однако в комнате оказался человек, которыйсмотрел на Данилу совершенно с другим выражением лица. Человеком этим былаженщина – маленькая, плотная, с коротко остриженной белесой головой, умным,хоть и некрасивым лицом и темными глазами, в которых Данила прочел жгучеелюбопытство. В то же время в глубине глаз сквозила немалая растерянность.

– Значит, это вы – Холмский? –произнесла женщина, и Данилу трижды шатнуло.

Первый раз от изумления – женщина говорилапо-русски, причем не как иностранка, а именно как русская. Вдобавок –москвичка. Второй раз Данилу шатнуло от того же изумления: откуда она знает егофамилию? Никому Данила ее не называл, Мирослав, конечно, тоже. Если в этомсборище бандитов знают, как его зовут, выходит, к ним попались или Николь, илиЖерар, или Лера. От этого подозрения его и шатнуло в третий раз.

О господи, Лера!.. Он зажмурился на миг, акогда открыл глаза, женщина стояла еще ближе и все так же пристальновсматривалась в его лицо.

Ну и что она там может различить, кроме следовгрязи, пота, крови?!

– Да, теперь я понимаю... – пробормоталаона словно про себя. – Теперь я все понимаю... Вы с ним и правда похожи. Ине только внешне – ведь таким, как вы сейчас, он был лет пять тому назад. Выпохожи внутренне! Похожи готовностью стать орудием в руках судьбы!

У Данилы пересохло в горле. Не хотелосьзадавать дурацких вопросов, типа кто вы, да что вы, да откуда вы меня знаете?Она не просто была из России! Она знала Шведова, ясно, что знала! Давно,хорошо, близко – мелькнуло нечто в ее вдруг повлажневших глазах, что сказалоДаниле: между ними были очень близкие отношения!

– Не скрою, я сначала не очень-топоверила этому врачишке со «Скорой», – проговорила онапренебрежительно. – Уж очень фантастичным все это выглядело! Но надо же,он оказался прав! А ведь небось и милиционер этому не поверил. Он до сих порубежден, что вы где-то скитаетесь по бескрайним российским просторам, пытаясьспастись от ответственности за преступление, которого не совершали.

Ба-бах! Даниле показалось, что у него над ухомвыстрелили из револьвера. Если вся ее предыдущая речь показалась ему странной инепонятной, то уж за эти слова он схватился всем существом своим.

– Откуда вы знаете? – сдавленнопробормотал он.

Она не ответила, смотрела на него все так жепристально, так же странно. Нервно провела рукой по голове, но, поскольку былаострижена так коротко, это никак не отразилось на прическе.

– Он был никто, когда мы встретились. Онбыл никто – просто мальчишка, переполненный завистью. Он хотел быть богатым,смелым, сильным, он хотел властвовать над людьми... но не знал, как к этомуподступиться, как этого добиться. Он готов был пойти убивать для того, чтобыощутить свое превосходство над теми, кого он называл быдлом, – и не могнайти в себе смелости для этого. Он был подобен тому подростку, которыйзанимается онанизмом, представляя себе женщину своей мечты, которая в это времятрахается с другим: с богатым и знатным, сильным и смелым. Я – я подобрала егона окололитературной панели. Я – я согрела и накормила его, научила есть сножом и вилкой, а заодно впервые подала ему мысль: хочешь возвыситься надчеловеком – представь, что жрешь его сердце! Недаром съесть сердце врагасчиталось во все времена у всех народов мира показателем победы, знаком особойдоблести. Да, он был достойным учеником. Ему оказался нужен только толчок,стимул, ему была нужна только я, чтобы все его подавленные желания, самыенепристойные мечты вылезли, выперли на поверхность и овладели не только егосознанием, но и сознанием тех сотен тысяч, которые глотают его произведения.Глотают – давясь и рыгая, задыхаясь от спазмов в желудке, но – глотают, потомучто считают себя элитой. Ведь он писал безнравственности для элиты. Элита! Ода! – Она хохотнула. – На самом деле это быдло, быдло, которое жретту человечину, которую для них приготовил он! Он таки возвысился над быдлом!Стал его пастырем! Властвует его мыслями и душевными помыслами!

Она сглотнула, облизнула пересохшие губы,увидела вытаращенные от изумления глаза Данилы и пояснила – небрежно, вскользь:

– Я говорю о Владимире Сорогине. Вам онизвестен как Алексей Шведов. Шведов – ничто. Сорогин – все. Вам, конечно,знакомы его книги?

Если бы Данила читал в свое время «Мастера иМаргариту», он непременно вспомнил бы, как Иванушка Бездомный оправдывался,отчего оперы «Фауст» не слушал. Но наш герой, как мы помним, был не читатель...к счастью, и не писатель тоже. Поэтому он просто покачал головой и промямлил:

– Не-а.

Ох, как полыхнули маленькие темные глазки! Нотут же смягчились, улыбка скользнула по губам незнакомки:

– Ничего. У нас все впереди. И не надоменя бояться... хотя он тоже меня сначала боялся. О, я умею убеждать людей!Именно я убедила его начать писать. Именно я убедила его выслушать предложениемоего друга и единомышленника мэтра Морана, с которым познакомилась нескольколет назад, во время деловой поездки во Францию. Мы с Себастьеном поняли другдруга с полуслова, с полувзгляда, он смел, как и я, он не боится рисковать...

– Так это вы с ним придумали всю этуаферу с завещанием?! – вскричал Данила.

– Да, – кивнула она. – Болеетого! Именно я нашла недостающее звено цепочки – Валерию Лебедеву. Именно яубедила Сорогина прикончить ее. Не возиться с шантажом, как намеревалсяпоступить Себастьен. Ведь если один из наследников выходит из игры, остальнымдостается сумма куда больше! Мы решили, что он познакомится с ней как быневзначай, а потом... где это случится, в Нижнем или в Москве, нам было поканеизвестно. Но на всякий случай он должен был снять для этой цели квартиру вНижнем... Самый жуткий парадокс заключается в том, что на этой квартире его иубили.

«Не рой другому яму – сам в нее попадешь!» –злорадно подумал Данила.

– Лебедева приехала в командировку виздательство, – продолжала женщина. – Сорогин подкарауливал ее, нопроизошло несчастное стечение обстоятельств... Она ушла живой, но судьбапривела ее в Париж, именно в самый эпицентр событий...

Данила смотрел с ужасом, не веря своим ушам.Он мало что понимал в бессвязном перечислении событий – для него этоперечисление было лишено внутренней логики и смысла, – но поражалипростота и обыденность, с какими все это говорилось. О том, как планировалосьубийство Леры, эта женщина рассказывала с такой легкостью и красноречием,словно пересказывала сцену из какого-то сериала! Еще неделю назад он не смог быповерить... но жизнь сделала его в последнее время участником и свидетелемтаких безумных событий, что ему ничего не оставалось, как покачать головой.