Вигнолийский замок - Даниил Аксенов

Я вернулся в лагерь, скинул скафандр и погрузился в боевые будни. Все произошло так, как ожидалось. Мой отряд ворвался в две норы, пробил себе путь до туннеля, а затем зачистил второстепенные проходы. Туннель мы завалили камнями и держали оборону, пока главные силы не завершили свою операцию. Она получилась относительно успешной: генералу удалось захватить какой-то большой зал и устроить там побоище, стоившее жизни пятисот солдат и магов, бесчисленному количеству големов с той и с другой стороны, а также трем деймолитам. Мы бы продвигались и дальше, но возникла угроза обвала, которую, вероятно, спровоцировали сами пришельцы, и нам пришлось отступить.

Можно сказать, что наша армия возвращалась с триумфом. Впервые за последние сотни лет люди выступили против деймолитов и победили. Генерал звал меня праздновать сначала в Авиньон, а затем и в Рим, но я отказался. Около Турина я простился с Винчено и сослуживцами, забрал своих людей и двинулся к Лиго.

Я послал вперед гонца, и Никер, воодушевленный моим возвращением, выехал мне навстречу вместе со своей красавицей-женой. Мое небольшое войско важно шагало по дороге. Я обещал солдатам и офицерам денежную премию, что еще больше подняло их дух. Мой флаг с изображением черной птицы, напоминающей Воронка, вызывал уважение у баронств, мимо которых мы проезжали.

У самых ворот Лиго я отчего-то подумал, что меня не встретят ни Виолетта, ни Эмилия, но постарался быстро прогнать эти мысли. Население Лиго обрадовалось моему возвращению, только Рупрехт, как мне показалось, был то ли мрачен, то ли чем-то озабочен. И когда Никер был уже готов открыть большой торжественный ужин, сотник подошел ко мне.

– Господин герцог, мне не хотелось отвлекать вас делами в этот праздничный день, – сказал Рупрехт, – но старик велел передать вам сообщение. Я не знаю, срочное оно или нет.

– Какой старик? – удивился я. – Как его имя? В Лиго несколько стариков.

– Странный старик, незнакомый. С глазами разного цвета. С тростью с изображением головы пса и с саквояжем. Он вышел из Лиго совсем незадолго до вашего возвращения. Я сомневался, нужно ли его выпускать, но он… так смотрел… что…

Мы с Никером тревожно переглянулись.

– Что он сказал? – быстро спросил я.

– Что оставил вам письмо где-то внизу. Он не уточнил, где именно. Сказал, что вы сами знаете.

Наверное, на моем лице был написан такой же ужас, что и на лице Никера. Мы оба бросились вниз, расталкивая всех на своем пути.

Я первым ворвался в подвал и быстро пробежал комнату с длинным столом, в которой мы обычно беседовали с дядюшкой Вилли. Напротив меня чернела дверь, за которую раньше мне не хотелось просто так заглядывать. Но этот раз я решительно потянул холодную железную рукоять и оказался в покоях Вилли, состоящих из нескольких комнат. Мне сразу бросилось в глаза то, что я не видел во время прошлого визита сюда шесть месяцев назад. На большом постаменте у стены возвышался макет гор. Похоже, не тех, где я только что побывал, а других. Передняя стенка макета была отодвинута так, что можно было рассмотреть многочисленные туннели и залы, пронизывающие горы.

Я рванул к следующей двери, но она вдруг отворилась. В проеме возник большой краснокожий голем с короткими, но изогнутыми рогами. Его физиономия была лишена всякой приятности, а напоминала смесь человеческого лица с мордами волка и свиньи. Голема звали Саргатанас, и он служил у Вилли кем-то вроде секретаря.

– Господин Арт, – Саргатанас говорил баском, – Светоносный оставил вам письмо. Вот оно. Возьмите.

Никер за моей спиной прочистил горло. Он, наверное, волновался, мой бедный друг. Ему еще не приходилось сталкиваться лицом к лицу с демонами дядюшки Вилли.

Я принял большой лист из крепкой лапы голема, оснащенной длинными желтыми когтями. Судя по красивому и идеально ровному почерку, дядюшка написал это письмо собственноручно.

– «Дорогой Арт, – я принялся читать вслух, чтобы Никер все слышал, – ты, наверное, удивлен моим неожиданным поступком, но я рассудил, что пришло время. Последние месяцы я работал над улучшением своего тела. Оно, конечно, подходит для боя и для того, чтобы сеять панику, но привлекает слишком много внимания. С таким телом на людях не покажешься, как говорится…»

Я на секунду оторвался от чтения, потому что ярко представил себе, с каким сарказмом Вилли произнес бы эту последнюю фразу, а потом продолжил:

– «Я не мог оставить тебя без объяснений, ведь ты – мой самый надежный и полезный союзник. Потому сообщаю, что теперь у меня новое тело, и я обрел способность его изменять. Когда люди принялись истреблять агентов деймолитов, то невольно выписали мне пропуск в большой мир. Я уже не должен прятаться в подвале, опасаясь того, что деймолиты меня найдут. Не найдут, они утратили свое могущество».

– Черт! – выругался за моей спиной Никер. – Мы выпустили Сатану!

Я кивнул, соглашаясь, и возобновил чтение:

– «Я устал от сидения в подземельях и чувствую, что небольшое путешествие пришлось бы кстати. Мне хочется посмотреть на природу и, конечно, на людей».

– На людей! – прошептал Никер.

– Послушай, что дальше, – сказал я. – «Это должно помочь мне в моих поисках. Пришло время взяться за дело. Сначала я осмотрюсь, оценю объем работы и начну, пожалуй».

– Что он имеет в виду? – сдвинул брови Никер.

Я порывисто взмахнул рукой, чуть не выронив письмо.

– Что Сатана может иметь в виду под словом «работа»? Как ты сам думаешь, Никер?

Мой друг горько улыбнулся.

– Он собирается подарить вечную жизнь людям… некоторым людям. После чего они пожалеют, что вообще появились на свет… Знаешь, Арт, если деймолитов не будет, то люди ведь останутся один на один с дядюшкой.

Я кивнул и продолжил чтение:

– «Я не знаю, когда вернусь, может, через несколько месяцев. Ты живи, как и прежде, но помни, что мои подручные не умеют лечить, а ты и твой замок нужны мне в целости и сохранности. Рано или поздно ты придешь к выводу, что выполнил свою часть договора со мной. Пусть так. Однако моя половина договора не исполнена до конца. До встречи. Вилли…»

– А здесь что он имеет в виду? – Никер сам заглянул в письмо. – Что значит «Моя половина договора не исполнена до конца»?

– Там сказано, что он обязан оказывать мне поддержку, но не сказано, сколько это будет длиться, – ответил я. – Он очень щепителен в соблюдении договоров.

Никер взял у меня письмо, чтобы перечитать его. Я же снова подошел к макету гор. Нити-туннели пронизывали его вдоль и поперек, а большие залы напоминали бусины, нанизанные на эти нити. Я подумал, что победа над деймолитами превратилась в черт знает что. А ведь у меня с утра было радостно на душе, воспоминания об Эмилии и Виолетте почти не терзали мои мысли сегодня.

Я попытался отвлечься от мрачных дум другими воспоминаниями. Обычно это помогало. Я представил, как впервые оказался в этом мире, как увидел могучие дубы Вигнолийского леса. Мои молодость и неопытность не сумели погубить меня, а отступили, прошли. Может, лет через двадцать я буду о них жалеть, вспоминая того парня, кем я когда-то был. А ведь он был неплох, надо сказать. Дилемма выбора между одним злом и другим еще не мучила его. Он мог позволить себе быть веселым и жизнерадостным.