Гости на Саут-Бэттери - Карен Уайт

– Как продвигается работа над книгой? – спросила я. Понимая, на каком тонком волоске висела писательская карьера Джека, я старательно избегала этой темы. На прошлой неделе он постоянно пропадал в своем кабинете, и я подумала, что, если мы собираемся и дальше быть откровенны друг с другом, я должна его спросить.

– На самом деле все идет отлично. Как и у Нолы с ее музыкой. Твоя мать считает, это связано с тем, что Джейн блокировала ее разум, чтобы духи ее не беспокоили. Похоже, у нее очень сильное биополе, и ее блокировка распространилась и на другие творческие процессы. Правда, теперь, когда она в курсе своих способностей, она пользуется ими гораздо осторожнее.

Он поцеловал меня в макушку.

– Между прочим, они согласились, чтобы я написал книгу – и Джейн, и твоя мать. Без каких-либо умолчаний и купюр. Они даже разрешили мне использовать их настоящие имена. Думаю, Джинетт надеется на экранизацию этой истории, чтобы утереть нос Марку Лонго.

Я удивленно посмотрела на него.

– Я думала, ты решил не спрашивать… что мы поищем другой способ получить деньги.

– Так и было. А потом твоя мать и Джейн подошли ко мне и сказали, чтобы я не глупил. Они обе заявили, что слишком стары, чтобы беспокоиться о том, что подумают люди, и хотят, чтобы история Хейзелл была рассказана. У девочки была короткая и трагическая жизнь, и, если она может стать уроком и помочь другим, то ее непременно нужно включить в книгу. И я пообещал им, что буду осторожен с историей Анны. Синдром Мюнхгаузена – психическое расстройство, возникшее из-за ее личных проблем, вызванных пренебрежением со стороны родителей. Она тоже это знала. И все равно винила себя. Думаю, поэтому она и повесилась.

– Бедная Анна. Несмотря на то, что она сделала, невозможно не чувствовать к ней сострадания. Даже после того, как она пыталась напугать меня до смерти.

– Тебе следовало направить на нее свой маркировочный пистолет – она бы точно испугалась.

Я ткнула его локтем под ребра.

– Очень смешно. Мне почему-то кажется, что моя мать, Джейн и я заставили Анну увидеть свет. В буквальном смысле. Она была такой несчастной душой. Надеюсь, она обрела покой. Бедная Баттон. Должно быть, она что-то подозревала, раз решилась инсценировать смерть ребенка, лишь бы тот не попал в руки Анны. Хорошо зная Анну, Баттон легко могла предположить, что та непременно попыталась бы вмешаться, возможно, даже использовав то, что отказ моей матери от меня означал, что Джинетт оказалась негодной матерью, и тогда бы Анна по умолчанию взяла на себя воспитание Джейн.

– Такая грустная, печальная история. – Джек поцеловал меня в макушку. – Как ты думаешь, почему Анна осталась на земле? Потому что не могла себя простить?

– Отчасти да. А еще потому, что она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что она сделала. Вот почему она подавляла дух Хейзелл, пока та оставалась поблизости, пытаясь смягчить гнев матери, который та направляла на окружающий мир. Хейзелл хотела, чтобы все узнали правду о ее смерти. Не для того, чтобы выставить Анну чудовищем, а скорее, чтобы вместо осуждения пролить какой-то свет на ее психическое расстройство. Мы вряд ли нашли бы на лестничной клетке улики, если бы не Хейзелл. Или не ее кот. – Я вздрогнула. – И как я сразу не догадалась, что он тоже привидение! Но, поскольку Джейн его тоже видела, мне это даже не пришло в голову.

Джек поцеловал меня в нос.

– Не ругай себя. Наивность – одно из самых привлекательных твоих качеств.

В кухню вошла миссис Хулихан. Собаки влетели за ней следом, отлично зная, что им непременно что-то перепадет, пока готовится еда для вечеринки.

– Кыш, вы двое, – шикнула на них экономка. – Нола и ее подруги принесли Джей-Джея и Сару. Они только что проснулись, на вид аппетитные, как пирожки. – Миссис Хулихан улыбнулась, и на ее круглых щеках появились ямочки. Я же на миг представила себе, как она перекусывает моими детьми.

– Дайте нам знать, когда вам понадобится помощь, чтобы вынести подносы на улицу. В саду все столы готовы, – сказала я.

– Обязательно. Но сначала, если не возражаете, не могли бы вы убрать со стола в коридоре записную книжку? Она старая и потрепанная. Нехорошо, что гости первым делом увидят ее, входя в парадную дверь.

Джек вопросительно посмотрел на меня.

– Она была в моем кабинете. Что теперь она делает на столе в холле?

Я показала миссис Хулихан большой палец, взяла Джека за руку и повела в фойе.

– Не волнуйся, никаких фокусов-покусов, – сказала я, используя любимое выражение отца для описания всего, что было похоже на экстрасенсорную активность. – Это я положила ее там. – Томас уже взял флаконы и шприцы для анализа, но записную книжку Хейзелл передала Джейн, которая, в свою очередь, показала ее мне.

Хейзелл была одаренной художницей. На страницах тетради цветными карандашами были тщательно запечатлены ее причудливые мечты о путешествиях по всему миру. Взяв за основу картинки с фресок и снежных шаров, она переплетала их с картинами своего живого воображения, создавая волшебный мир, в котором она могла летать среди облаков и посещать все уголки планеты.

На других страницах ее мелкий детский почерк рассказывал истории, которые были связаны с картинками, но не совсем. Это были сказки, персонажи были замаскированы под животных или сказочных существ, их действия преувеличены, а их путешествия в мир вечного счастья запутанны и сбивчивы. Лишь прочитав их несколько раз, можно было понять историю, которую пыталась рассказать Хейзелл, историю о любящей матери, которая кралась вверх по потайной лестнице, чтобы отравить свою дочь. Должно быть, это был единственный доступный Хейзелл способ просить помощи у других взрослых. Возможно, именно ее изоляция и отсутствие контактов с внешним миром или же сложность самих историй вынудили тех, кто их все же читал, видеть в них порождение детского, хотя и творческого ума. Мы предположили, что после смерти Хейзелл Анна спрятала тетрадь вместе со своим секретным запасом флаконов, а затем забыла о тайнике, в котором они хранились.

Когда Джейн отдала мне эту книжку, она рыдала, оплакивая сводную сестру, которую никогда не знала, которая прожила такую короткую и ужасную жизнь, зная, что с ней делают, но не в силах это остановить. И все же Хейзелл умела находить красоту вокруг себя и в своем богатом воображении. Я обняла Джейн, заверив, что у нее есть еще одна сводная сестра и что, если она когда-нибудь простит меня за то, что я решила, что у нее с Джеком роман, я буду лучшей сводной сестрой, о какой она только может мечтать. Как и предполагала Софи, те объятия и в самом деле были утешительными, потому что Джек рассказал Джейн правду о том, кто она такая. Мои комплексы подтолкнули меня сделать неверный вывод – ошибка, за которую я буду еще долго себя корить.

Я взяла записную книжку и сунула ее в ящик шкафа.

– Это для Купера. Он хочет поступить на медицинский факультет и, возможно, будет специализироваться в психиатрии. Он считает, что это интересный случай. – Я улыбнулась Джеку. – Подумать только, у нас в семье может появиться врач.