Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

«Ничего, перехвачу у Джайпа на кухне», – подумал Арлинг, но Сахар уже схватил его за руку.

– Не дури, – пробурчал керх, волоча его к Дому Неба. – Там еды столько, что на целую армию хватит.

Возмущеный поведением товарища, Арлинг собирался оказать сопротивление, но вдруг передумал. «И действительно, зачем оставлять столько еды чужакам?», – прошептал внутренний голос, вступивший в сговор с голодным телом. Сейчас он не отказался бы даже от той стряпни, которой обычно потчевал его Джайп. Кухня жрецов, состоявшая из трав, горьких настоев и безвкусных каш, успела ему порядком надоесть.

Перебрав еще сто причин, почему ему нужно было в трапезную, и, проигнорировав главную – желание оказаться рядом с иманом, – Регарди направился за Сахаром. Если его освободили от занятий, то соблюдать многолетнюю диету тоже не было смысла. Иману ведь было все равно. Да и мохана, если подумать, не такая уж и мерзкая на вкус. Возможно, ее-то как раз ему и не хватало. А на Огненный Круг он всегда успеет.

Водоворот манящих ароматов еды напомнил ему слова дядюшки Абира, который любил повторять, что Сикелия – край, в котором редко кто оставался голодным.

Трапезная была самой большой залой Дома Неба. Даже когда ученики собирались в ней вместе с учителями, Регарди все равно ощущал огромное пространство, открывающееся со всех сторон. Беркут считал, что раньше здесь проводились мистические церемонии серкетов, но мальчишка бредил Скользящими и видел их тень в каждом переулке.

Но в тот вечер трапезная казалась праздничной залой. Длинные низкие столы, создавали причудливый узор, сплетаясь вокруг небольшой сцены, где приглашенные музыканты услаждали слух гостей игрой на багламах. Толпа уже утолила первый голод и лениво переговаривалась в ожидании главных мясных яств, которые томились на вертелах за кухней.

Пир кучеяров почти не отличался от пирушек драганов. Разве что первые сидели на подушках, носили шаровары и использовали лепешки вместо ножей и вилок. Сначала все будут есть и пить, потом курить, играть и танцевать, а закончат все хорошей дракой, в которой кого-нибудь покалечат. Ведь это была боевая школа, а не жреческий орден. Впрочем, при Арлинге такой большой пир школа устраивала впервые, поэтому насчет драки он мог и ошибаться. Однако ему уже сейчас хотелось ее затеять.

«Цветы здесь точно лишние», – рассеянно подумал он, проходя мимо примул из школьного сада, нелепо воткнутых в стену. От жара, исходящего от свечей, лампад и курильниц, нежные лепестки завяли и сморщились. Пятнистый Камень где-то услышал, что ими украшали богатые дома Согдарии, из путешествия по которой недавно вернулся Сохо, и решил щегольнуть перед хозяйским сынком знанием заморских традиций. Регарди не помнил, чтобы во время торжеств в доме Канцлера на стены вешали живые цветы, но вмешиваться не стал. Возможно, садовник был прав, ведь внимание Арлинга из Согдианы такие мелочи не привлекали.

Выдернув завядший букет примул, Регарди бросил его рядом с подушкой, на которую указал ему Сахар. Запах тлена и смерти, исходивший от цветов, успокаивал, хоть и не мог справиться с отчаянием, которое становилось сильнее. Каким-то образом Сахару удалось найти места у самой сцены. Из того, что подушки были еще теплыми, Арлинг сделал вывод, что кто-то покинул пир раньше, а им с Сахаром просто повезло.

Голос учителя раздавался совсем рядом – в каких-то пяти салях. Учитель увлеченно болтал с незнакомой кучеяркой, а Арлинг, сам того не желая, жадно ловил каждое его слово. Вот они обсудили качество новой партии шелка из Иштувэга, потом перешли на погоду, затем снова вернулись к обсуждению тканей. В общем, разговор ни о чем. «Почему бы вам не спросить о погоде меня, учитель, – подумал Регарди, чувствуя, как бурлит в груди ревность. – Я бы рассказал вам о пяти признаках приближения самума».

Но мистик его по-прежнему не замечал, и, чтобы отвлечься, Арлинг обратил внимание на ломившийся от изысканных блюд стол. Еды и в самом деле было приготовлено столько, что хватило бы на целый караван вместе с верблюдами и носильщиками. Ароматы специй – куркумы, шафрана, корицы, имбиря и, конечно, перца – витали по трапезной густым пряным облаком, придавая всем запахам свой, неповторимый оттенок. И хотя Регарди провел не один год, тренируясь различать вкусы и содержимое разных блюд кучеярской кухни, сегодня эта задача представлялась невыполнимой.

Сидящий рядом Сахар набил полный рот, и Арлингу показалось, что керх сейчас подавится, но мальчишка справился и, довольно заурчав, потянулся за следующим куском. Послушав аппетитное чавканье соседа еще какое-то время, Регарди решил, что состав блюд не так уж и важен. Главное, что он был голоден, а его нос улавливал исключительно вкусные ароматы.

«Пусть я лопну», – подумал Арлинг, подтягивая к себе тяжелую миску. Она была доверху наполнена мелко измельченными овощами, политыми кисло-сладкой смесью, похожей на рыбный соус. На секунду он замер, все еще надеясь услышать строгий оклик учителя, но иману не было никакого дела до того, что его «кулинарный» запрет собирались нарушить. Мистик подливал мохану какому-то бородачу с кольцами в ноздрях, не обращая ни на кого внимания.

«Ну и черт с вами всеми», – решил Регарди, запихивая в рот кусок лепешки с густо намазанной на нее пряной смесью. Горло обожгло, но очень скоро жжение превратилось в приятную теплоту, вызвав желание взять добавку. Слабый отголосок разума был успешно запит огромным глотком пряного пива, после которого исчезли все сомнения.

Сахар глянул в его сторону, и с треском оторвав ножку птицы, сочно впился в нее зубами.

– Спорим, что я съем больше тебя, драган! – пробубнил он с набитым ртом, на что Регарди взял новую лепешку, молча принимая вызов.

На какое-то время окружающий мир исчез, превратившись в чередование вкусов и запахов, грозивших растворить его в себе без остатка. Рассыпчатое баранье рагу с чечевицей, сладковатое и жилистое верблюжье мясо, сладкие трубочки сахарного тростника, целые горы хабы, изысканный шербет с гвоздикой, кислое молоко со специями, пиво, и, конечно, мохана – это была малая часть того, что он смог узнать. Состав остальных блюд ему не раскрылся, поэтому он просто проглатывал их, не задумываясь о том, что попадало к нему в желудок.

В него влезло на удивление много еды. Когда принесли главное блюдо всех кучеярских праздников – густой сладкий суп из пшеницы, сухофруктов и орехов – Сахар уже тихонько икал, отвалившись на подушки. Регарди тоже чувствовал себя сытым, но все равно взял лепешку и зачерпнул ею лакомство.

– По-моему, ты сейчас треснешь, – ухмыльнулся керх.

«Пожалуй, ты прав, дружище», – подумал Арлинг, сосредоточенно жуя лепешку, от которой откусил слишком большой кусок. Глядя на выражение его лица, Сахар зашелся хохотом, который вдруг перешел в кашель.

– Это я должен давиться, а не ты, – засмеялся в ответ Регарди, стуча товарища по спине, но тут керх просипел:

– Сохо пришел. Я его как увидел, так сразу не в то горло попало.

Поглощенный едой, Арлинг умудрился пропустить появление виновника торжества. Между тем, в трапезной стало тише и, как будто, прохладнее. Словно Сохо принес с собой свежий северный ветер, который иногда заглядывал в город, даря облегчение страдающим от жары горожанам.