Арианна - Гроза Драконов - Анна Кривенко

притаившегося рядом врага. То, что Ореннар тоже стал посланцем Неба, его очень впечатлило, но ему нужен был самый главный ответ: что произошло там, на состязаниях десять дней назад…

    Ого! Прошло уже десять дней!!! Вот почему Рафаэль был в таком отчаянии!  Все это время браслет не показывал ему моего местоположения, как будто я растворилась с этой земли. А ведь именно так и было!..

     Я предположила, что воина, с которым я проводила бой, каким-то образом завербовали (добровольно или нет – неизвестно) на служение драконам и снарядили мощным артефактом – драконьим кинжалом, которого он вонзил в тело Ореннара…

    Рафаэль же сообщил, что после произошедшего я и Ореннар просто растворились в воздухе, а воин… упал замертво, как будто кто-то невидимый сломал ему шею в одно мгновение…

    Я вспомнила слова Ангела о том, что в моем теле живет смертоносная драконья печать и захотела во что бы то ни стало скрыть от Рафаэля этот тревожащий факт. Если он узнает, то, наверное, сойдет с ума! Нет! Нельзя ему говорить, никак нельзя…

                                               *     *     *

     В последующие дни я очень остро заметила, что мое исчезновение на десять дней оставило в душе Рафаэля глубокий болезненный след. Он вообще не хотел оставлять меня в одиночестве и частенько застывал в раздумьях, уносясь мысленно в ему только ведомые дали…

    Я ощущала его смятение перед собственной беспомощностью, поэтому однажды он просто подошел ко мне, обнял и тихо просительно прошептал:  

     - Арианна! Давай сбежим! Мы найдем себе уютное спокойное место, я женюсь на тебе, и ты подаришь мне прекрасных детей… Я хочу просто быть с тобой, и все!..

    Его глубокая печаль, отразившаяся в этой тираде, меня так сильно поразила, что я даже не смогла порадоваться его желанию иметь со мной семью и детей. Я посмотрела в его уставшее от скорбей лицо и тихо прошептала:

    - Любимый мой! Боюсь, от судьбы нам не сбежать! Драконы повсюду, и побег в уютное место не избавит нас от них! Да и разве ты будешь спокоен, зная, что твой народ терпит бедствие от них, а ты, великий генерал империи Ран, ничего с этим не делаешь?

     Рафаэль печально опустил глаза.

    - Я чувствую себя… беспомощным! – выдохнул он. – Я… не способен противостоять им, в то время как моя… любимая должна постоянно жить в опасности и бороться с ними в одиночку! Это несправедливо! Если бы Я обладал силой против них, чтобы мог защитить тебя!

   Я поняла, что ему, как мужчине и воину, сейчас невероятно тяжело ощущать свое бессилие. Но… ведь это, на самом деле, было не совсем так. Ангел сказал, что у нас с Рафаэлем при каком-то особенном взаимодействии появляется удивительная мощная сила…. Энергия, способная разрушить даже драконью печать…

    Но я так не хотела рассказывать ему о печати! Как мне попробовать возродить ту удивительную энергию, не сообщая ему подробностей?

    - Помнишь, однажды, когда мне было очень плохо… это был тот день, когда ты впервые меня поцеловал… - я заулыбалась от воспоминаний, а Рафаэль отчего-то вдруг смутился, как мальчишка – в тот день даже золотой поток не смог помочь мне при болях, но вдруг появилось что-то особенное… и исцелило меня!

     Рафаэль кивнул.

    - Так вот, эта удивительная энергия – есть соединение наших с тобой СИЛ. Возможно, она может стать отличным оружием против драконов в будущем…

     Лицо Рафаэля посветлело, и он с большой надеждой посмотрел на меня.

    Я предложила ему попробовать потренировать высвобождение этой энергии, и мы присели прямо на пол.

    Я призывала золотой поток, а Рафаэль держал меня за руку. Золотые искорки начали охватывать мое тело, перемещаться на Рафаэля, закручиваться прекрасным вихрем… В груди у меня привычно вспыхнуло влечение, глаза захотели распахнуться, а тело прильнуть к Рафаэлю как можно скорее. В итоге – через пару мгновений мы уже катались по полу, сливаясь в неистовом поцелуе и сплетая тела. Призвать удивительную энергию… не вышло!

    Крик слуги за дверью остановил волнительное действо, и Рафаэль нехотя отпустил меня.

    - Еще один такой эксперимент – проговорил он, тяжело дыша, - и, мне кажется, ты станешь моей женой значительно раньше нашей свадебной церемонии…

    Я вспыхнула.

    - Это… предложение руки и сердца? – осторожно спросила я.

    Рафаэль создал на лице наигранное удивление.

    - А разве я должен что-то предлагать? То, что ты моя единственная супруга – это же я и дураку понятно! Я думал, ты это знаешь…

    - Вообще-то, такие вещи девушке нужно обязательно сообщать, - насмешливо пробормотала я, - а то ведь она может и не догадаться сама…

     - Тогда сообщаю, - улыбнулся Рафаэль, - ты МОЯ! Навсегда!!! И я хочу пышную церемонию на всю империю Ран! Однако… - он сомнительно оглядел мой военный камзол, – только не в ЭТОМ!!! Когда я увижу тебя в платье??? Когда смогу сдирать с тебя именно женские шелковые одежды, а не мужской солдафонский наряд?..

    - Тебе бы только сдирать!!! – захихикала я кокетливо, а Рафаэль блеснул глазами и начал резво снимать с меня камзол.

     - Господин! – послышался дрожащий крик слуги. – Вас ожидает князь Морше Муарон, ваш дядя!

    - Подождет! – бестактно крикнул Рафаэль в ответ и начал нетерпеливо расстегивать мою рубашку.

    Я округлила глаза.

    - Рафаэль! Сейчас не время и не место! Остановись!

    - Я… не могу, - бросил он и потянулся к ткани на моей груди.

    - Любимый! Предупреждаю! – немного напугано и смущенно проговорила я, выставив вперед растопыренную ладонь.

    Рафаэль замер, сцепил зубы и остановил руку, которая уже была готова снять с меня перевязку на груди.

   - Ладно! – наконец, проговорил он и быстро вскочил на ноги. Встал ко мне спиной, успокаивая дыхание, а потом бросил через плечо. – Церемония через неделю! Готовься!

    - Какая церемония? – не поняла я, пытаясь как можно скорее застегнуть измятую рубашку.

    - Нашего бракосочетания, - непринужденно ответил Рафаэль, и прежде, чем я успела переварить эти слова, отправился на выход их покоев…

    Он что, не шутит??? Как через неделю???

    Он женится на Черном Фениксе, что ли???..

                                                  *     *     *

     Агония страдания на лице, застывший крик в груди – я