Госпожа де Шамбле - Александр Дюма

— О бедняжка, сколько же вам пришлось пережить!

— Продолжай, Зоя, ведь ты еще не закончила.

— Так вот, у меня и в мыслях не было ничего такого. Видя, что госпожа уснула, я оставила дверь туалетной комнаты открытой, как она просила, и легла на диван, готовая поспешить к ней по первому зову. Мы провели за работой пять-шесть ночей, и я просто падала от усталости. Поэтому в ту ночь я спала как убитая. Утром меня разбудил звон колокольчика. Я побежала в комнату графини и увидела, что она стоит перед туалетным столиком, и из горла у нее хлещет кровь. Я хотела выбежать, позвать на помощь, но госпожа сделала мне знак подойти. Она обвила мою шею руками, и я почувствовала, что ее бьет дрожь. Она попыталась что-то сказать, но я расслышала лишь два слова — одно из них было ваше имя…

— Эдмея! Дорогая Эдмея! — воскликнул я. — А что за второе слово она произнесла?

— Госпожа прошептала: «Макс, волосы…» Я не поняла, что это значит.

— Зато я понимаю.

— Я отнесла графиню на кровать; она вздохнула в последний раз и оцепенела… Все было кончено, господин Макс.

— О! Так быстро! Она умерла так рано, такой молодой!

— Я не могла в это поверить и выскочила из комнаты. В коридоре мне встретилась Натали. «Куда вы так спешите? — спросила она. — На вас просто лица нет!» — «Я иду за священником: госпожа умирает!» — «Стало быть, надо сообщить хозяину». У этой змеи не нашлось других слов в такую минуту!

Она отправилась к г-ну де Шамбле, а я помчалась в церковь. Вот почему я сказала вам: «Не ходите в усадьбу, граф сейчас у ее постели».

— Господи, что же теперь будет с нашими письмами, со всеми нашими милыми тайнами?!

— О! Не волнуйтесь: все уже находится в оранжерейном домике.

— Значит, потом ты вернулась в усадьбу?

— Да.

— Ну, и?..

— Ну, и двое врачей из Берне были уже там. Они засвидетельствовали смерть госпожи, я даже запомнила, как они сказали: «Налицо трупное окоченение».

— Таким образом?..

— Таким образом, госпожу похоронят сегодня вечером, так как граф собирается покинуть усадьбу.

— Но это же безумие! — вскричал я. — В случае скоропостижной смерти нельзя хоронить до истечения двух суток.

— Может быть, нам заявить протест с помощью кюре?

— Нет, — ответил я, — пусть граф делает что хочет, тем скорее я увижу Эдмею. Он торопится уехать, а я спешу снова встретиться с ней. Но как же они успеют так быстро подготовиться к похоронам?

— Увы! Наша бедная дорогая госпожа всегда говорила, что ей суждено умереть молодой. Поэтому она заранее предусмотрела все! Когда вы спускались в склеп, гроб, выложенный черными атласными подушками, уже стоял под алтарем, но графиня не стала его показывать, чтобы не огорчать вас.

— О, Зоя, Зоя!

— Мне замолчать, господин Макс? Я вижу, что причиняю вам боль.

— Нет, нет, я никогда не перестану ее оплакивать. Рассказывай дальше!

Зоя продолжала, всхлипывая:

— Госпожа часто говорила мне — особенно до того, как встретила вас; с тех пор как вы познакомились, она уже не вспоминала о смерти, — она говорила: «Зоя, я хочу, чтобы только ты прикасалась ко мне, когда я умру. Ты подготовишь меня к погребению — оденешь в белое подвенечное платье, вложишь мне в руки маленькое серебряное распятие, а вокруг положишь цветы — я так их всегда любила».

О сударь! — вскричала Зоя, прерывая свой рассказ. — Все будет сделано, как велела госпожа, я обещаю вам это, как обещала ей; я уже обратилась с такой просьбой к господину графу.

— Что же он ответил?

— Он ответил: «В таком случае нельзя терять время. Ты ведь знаешь, что похороны состоятся сегодня вечером».

— Какой негодяй!.. Но сейчас ноябрь, где же ты найдешь цветы?

— О сударь, в оранжерее их сколько угодно.

И тут меня осенило.

— Зоя, — сказал я, — я хочу сам собрать цветы.

— Как, сударь? А вдруг вас увидят из усадьбы?

— Разве у Грасьена нет ключа от входа?

— Какого ключа?

— Ключа от комнаты, которую вы приготовили для нас с Эдмеей.

— Да, конечно. На обратном пути я зайду к нему и попрошу принести вам ключ.

— Зоя, если я когда-нибудь поселюсь в усадьбе, я клянусь, что буду жить только в этой комнате.

— А как же комната госпожи?

— Она станет часовней, и девичья кровать Эдмеи, где она лежала на смертном одре, будет алтарем.

— В таком случае, господин Макс, вы должны пойти туда немедленно.

— Как только у меня будет ключ.

— Я пришлю его вам с Грасьеном; он не только принесет ключ, но и проводит вас. К счастью, на улице такой туман, что в двух шагах ничего не видно. Никто не сможет вас заметить.

— Ступай же, Зоя, ступай!

Она робко подошла ко мне и сказала:

— Господин Макс, прежде чем…

Видимо, она старалась подыскать слово, которое причинило бы мне как можно меньше боли.

— Прежде чем госпожу унесут, не желаете ли взять что-нибудь на память? Например, прядь ее волос?

— Спасибо, дитя мое! Я подумаю об этом. Иди же!

Зоя ушла, и тотчас же вошел священник.

— Простите, господин де Вилье, — промолвил он, — я вынужден вас покинуть, так как кто-то должен читать молитвы у гроба графини, и я не хочу никому уступать это право. Я буду молиться и за нее и за вас.

Аббат Клоден протянул мне руку, и я поцеловал ее так быстро, что он не успел мне помешать.

— Знаете, — сказал он, — похороны назначены на сегодняшний вечер. Согласно закону, в случае внезапной смерти можно потребовать, чтобы от момента смерти до погребения проходило двое суток. Не хотите ли вы, чтобы я воспользовался этим законом?

— Благодарю, святой отец, — ответил я. — Делайте то, что прикажет граф.

Священник поклонился и вышел.

Я опустил голову и закрыл лицо руками. Однако вскоре послышался голос:

— Вот и я, господин Макс.

Подняв глаза, я увидел Грасьена.

— Вот как! — вскричал он. — Кто бы еще вчера мог такое подумать?

Я пожал молодому человеку руку.

— О! Наша дорогая госпожа так вас любила! — продолжал он. — Лишь мы с Зоей знали об этом. Когда мы были вместе, госпожа говорила только о вас и, право, нам тоже было что сказать о вашей доброте.

— Она и вас очень любила, мои бедные друзья!

— Мне так нравилось выполнять ее поручения! И кто бы мог подумать, что она приберегла для меня такую грустную работенку! О наша несчастная милая госпожа!