Набирая силу - Артем Каменистый

Неудивительно, что корягу прибило именно туда, куда я рассчитывал.

Выбирался очень медленно, чтобы не потревожить водную гладь. Такое движение издали привлекает взгляд. Если оно случается где-то на середине реки — это ерунда. Всего лишь кайта всплеснулась, любят они это делать. А вот на урезе крупным рыбинам делать нечего.

На суше «мимикрию» отключать не стал. Да, знаю, это разорительно, ведь чем сложнее окружающая обстановка, тем быстрее навык пожирает теневую ци. Особенно много тратится, когда передвигаешься по суше, если это не унылая песчаная пустыня или что-то настолько же однообразное. Но Тени у меня успело набраться прилично — пустить на маскировку не жалко. Сумерки только-только намечаются, еще достаточно светло, чтобы прекрасно рассмотреть на косе каждый камешек.

Не стоит рисковать.

Чуть слезу не пустил, проходя мимо навеса с сетями и лодками. Можно сказать — родные места. Никогда не думал, что придется красться здесь, будто вор, скрываясь под умением, отобранным у безобидной зверушки, приспособившейся выживать среди нежити Туманных низин.

Ни рыбаков, ни женщин, ни мальчишек — никого не встретил, пока поднимался. Все как ожидалось, фактория живет прежней жизнью с ее незыблемым распорядком. Только события вроде сезона цветения рогоцвета способны заметно нарушить однообразный уклад.

А вот и калитка, и она не закрыта. Ну да, ведь еще не стемнело, все как обычно, с этим делом никогда не торопятся.

Ломиться с ходу внутрь со всех ног я не стал. Осторожно высунулся из-за угла, осмотрелся неспешно. И, лишь убедившись, что никого нет, быстро, но не бегом, добрался до сарая за домом бондаря, где спрятался за штабелем бочек.

Все, дальше мне хода нет. «Мимикрия» прекрасно скрывает, только если не двигаешься и не стоишь на открытом месте среди пестрого фона. Первый же встречный начнет орать, узрев посреди улицы фигуру, на которой пересекаются фрагменты изображений земли, стен, крыш и прочего.

Поэтому придется посидеть здесь до темноты, после чего надо добраться до дома Эша, постаравшись при этом никому не попасться на глаза.

Летние сумерки — дело долгое, потому прождать пришлось немало. Делать было совершенно нечего, к тому же вокруг меня ничего не происходило. Иногда слышались голоса и шум хозяйственных работ, но во всех случаях звуки раздавались слишком далеко, чтобы разобрать фразы или полюбоваться на происходящее через щели между бочками.

Самое главное событие за все время — появление кота. Заглянув за штабель, он некоторое время изучал меня недоверчиво. Затем, всем своим видом демонстрируя полнейшее превосходство кошачьей расы над человеческой, приблизился и позволил себя погладить. Очевидно, вспомнил, что я тот самый тип, который не раз подкармливал его рыбьей требухой. Ради такого субъекта серый, так уж и быть, готов поступиться всеми принципами урожденного северянина, разрешив мне то, что другим имперцам не дозволяется.

Увы, убедившись, что на этот раз его угощать не торопятся, кот быстро свалил в закат. А я остался за все тем же штабелем слушать музыку изрядно оголодавшего живота. За весь день лишь чуток ягод на ходу нарвать удалось — это несерьезно.

Пришлось заглушать муки голода сортировкой и подсчетом трофеев, скопившихся в скрытом хранилище. За переход по Туманным низинам выпало столько всякого добра, так что это занятие захватило меня надолго.

Наконец тьма окутала факторию, почти все звуки затихли. Ночь безветренная, только неугомонные филины ухают где-то на правом берегу.

Поднявшись, я было направился в сторону центра поселка, но тут же юркнул назад, за штабель бочек. А все потому, что дверь в доме бондаря скрипнула, а затем, судя по звукам, кто-то вышел на крыльцо.

Проклятье! Что ж им дома-то не сидится в такое время?! Электричества нет, здесь после заката спать полагается, а не мешать моим планам.

— Эй, Гума, ты ничего не слышала? — поинтересовались в ночи грубым голосом.

Похоже, что бондарь — угрюмый немолодой мужик, страдающий алкогольной зависимостью. Но не уверен, что это он, не доводилось с ним близко общаться.

— А что я могла слышать, кроме твоих отрыжек? — сварливым женским голосом уточнили из глубин избы.

— Снова кричал будто кто-то, — заявил мужчина.

— Брюхо твое кричало. А все потому, что каждый день пиво пьешь. Ты его даже не пьешь, ты его жрешь. Лопнешь когда-нибудь от пива.

— Ну так это когда еще лопну, а кричали сейчас.

— Никто у нас по ночам не кричит, — возразила женщина.

— Когда эти ироды заявились, и ночью кричали, и днем. Всегда кричали.

— Ну так они свое уже откричали.

— Доус говорил, не все. Ох и мучаются, бедолаги. За что им такое? А нам за что? Вот взять бы топор да показать этим южным шавкам, что здесь им делать нечего. Ишь чего удумали, сволочи.

— Ага, уж ты-то только пузо свое показать сможешь. Тоже мне еще вояка. Домой ступай, вон комаров напустил. Да и нельзя после заката выходить, сказано для всех было. Не надо их злить.

Я мысленно поблагодарил жену бондаря (если это она). Ведь женщина права, никто не кричал, это ее мужу явно померещилось, уж я бы такое не пропустил.

Только не понял, что они говорили про другие крики? И при чем здесь южные шавки? И что это за новости о том, что после заката выходить нельзя? Может, это у пары какие-то личные семейные порядки, непонятные посторонним?

Ну да ладно, не станешь ведь переспрашивать. Надо делать то, что должен делать.

И я наконец направился к дому Эша.

Дом главного человека в фактории я обнаружил на прежнем месте. Это был не вполне дом, а целый комплекс, в котором сам Эш занимал всего лишь одну боковую пристройку. Пусть и двухъярусную, но на фоне полного объема строения она не смотрелась. Здесь ведь не только управляющий обитает, тут ютятся некоторые служащие гильдии, располагаются кладовые для ценных специй, казна, оружейная и даже темница для преступников, совершивших мелкие правонарушения. Громадина немаленькая, целый лес ушел на ее возведение. Если здесь случится пожар, от него выгорит весь поселок или как минимум значительная его часть.

В фактории все свои, к тому же Эш сам способен за себя постоять, потому его пристройка не охранялась. Казну и прочие помещения с ценным содержимым защищали крепкие двери, надежные замки и собаки, которые вечно крутились в центре поселка. Мимо них чужой не проскочит.

Но я для них не чужой, а свой. К тому же ценный свой, потому что требухой делился не только с котами, псам тоже доставалось. Однако проверять крепость нашей с ними дружбы не пришлось, ни одна собака по пути не попалась.

Прокравшись вдоль стены, я сбоку вскарабкался на высокое крыльцо и замер от неожиданности.

Показалось или сзади действительно кто-то простонал?

Но мое сумеречное зрение ничего не показывало. Площадь перед домом Эша пуста. Неудивительно, ведь и в светлое время суток это не самое популярное место. Исторически сложилось, что именно здесь наказывают правонарушителей. Исключения допускались нечасто, и только для случаев вроде встречи очередного каравана, когда новичков с ходу запугивали здешними строгостями.